Правда, выйдет все в круглую сумму.

Только вот у меня выбора нет.

– Смогу, – поднимаю глаза и смотрю на мужчину. После моих слов он расслабляется.

– Отлично! – снова поворачивается к монитору. – Тогда встречаемся через неделю.

– Спасибо! – благодарю его.

– Пока не за что, – произносит спокойно. Проверяет свой телефон. – Вы не против, если я попрошу своего коллегу осмотреть вашего малыша?

– Да, конечно, – соглашаюсь. Почему-то мне кажется, что это для него важно.

– Подождите в коридоре, – показывает за дверь. – Я приглашу вас, как только он подойдет.

– Это долго? – уточняю. – Нам скоро кушать и спать.

– Он неподалеку, – поясняет. – Скоро должен подойти.

– Хорошо, – соглашаюсь. – Мы его подождем.

8. Глава 8. Леша

Спешу в консультативно-диагностический центр, где сегодня Майоров ведет прием, но меня туда словно намеренно не пускает. То одно, то другое. Я не успеваю разгребать!

Как назло, Изольды Альбертовны нет, предупредить о своем отсутствии не получается. Оставлять отделение только на Марьям не по себе.

Но я не могу упустить столь ценного пациента! Так редко можно найти деток, кому ставят диагноз с опозданием. Обычно порок замечают сразу же при рождении, ведь пропустить отсутствие ануса довольно-таки сложно.

Правда, некоторые врачи не в состоянии фистулу или свищ от него отличить. Вот и получается, что бедные детки страдают. Мышц-то нужных у них нет.

Проверяю еще раз, все ли сделал.

Срочных и тяжелых детей в отделении нет, из реанимации пока никого не переводили. Все штатно.

Переобуваюсь, предупреждаю Марьям о своем отсутствии и выхожу из ординаторской. Оставлять отделение на Рузанову самое последнее дело, но сегодня у меня иных вариантов нет.

Время пошло!

Погруженный в невеселые мысли, быстро иду по коридору. Если Лиза права и Андрей снова свалил на войну, то ничем хорошим это не обернется.

Снова вибрирует телефон. Опять сообщение от брата.

Хочу его прочитать, но не успеваю.

– Алексей Сергеевич! – окликает меня мать одного из пациентов, когда я уже одной ногой пересекаю порог отделения.

Конечно, сделать вид, будто я ничего не слышал, и уйти весьма заманчиво, но совесть не позволяет.

Поэтому я останавливаюсь, убираю сотовый и оборачиваюсь к ней.

– Что случилось? – спрашиваю, с трудом скрывая раздражение. Разум разумом, но эмоции никуда не денешь.

У меня счет идет на минуты! Миша уже несколько раз звонил и просил ускориться, потому что матери и маленькому пациенту пора уходить.

Андрюха еще нервы треплет. Лиза присылает варианты вина.

Моя жена не желает слышать отказа и твердо вознамерилась устроить примирительный ужин. Словно еда способна спасти нашу семью.

Бред!

– Мне кажется, что у моего ребенка температура. – Мать маленького пациента смотрит на меня жалобно, взгляд уставший.

Она не спала как минимум сутки, а то и больше. Я знаю. Медсестры доложили, они обеспокоены состоянием женщины, ведь та из-за стресса перестала не только спать, но и питаться.

Нужно будет с ней чуть позже поговорить на эту тему.

– Стул есть? Тошнота? Рвота? – уточняю симптомы. На все мои вопросы взволнованная мамочка крутит головой.

Ничего из перечисленного нет. Это уже хорошо.

– Пусть медсестра измерит температуру и после свяжется со мной. – Мы только вчера вечером отменили антибиотик, так что вполне могло произойти повышение температуры. – Мне нужно знать динамику.

– Хорошо, – кивает. Уже собирается бежать на пост.

Нужно все тщательно проверить. Но это сделаю немного позже. Когда вернусь.

Выхожу из отделения, вызываю лифт. Он приезжает. Но не пустой, а с Хмельницким внутри.