– Вай мэ, женщины, здесь посторонние мужчины! Поднимайте подол, закрывайте лицо!

– Куда они без меня бегут? Зачем бегут, я же здесь?! Пусть меня с собой возьмут, я уже лет семьдесят не бегала-а…

– Девочки, что-то я не поняла… Если он видит моё лицо, это плохо? А если я прикрываю его подолом, это хорошо? Понятно, только я тут новенькая и сегодня шаровары надеть не успела. Это ничего, да?

– Бабушка Рафиля, опусти подол, ради аллаха! Пусть они лучше видят твоё лицо…

– Подняли-опустили, подняли-опустили… Смотрите, а мужчины уже не бегут, да? Прямолинейный народ, одна извилина и мысли об одном… Ну вот за что мы их таких любим?

В общем, как вы понимаете, если бы ослик не закусил рукав Насреддина, таща его за собой, а тот не волок мёртвой хваткой разлакомившегося Оболенского, их всех троих на этом участке бы и повязали! Особенно опасное было положение, когда они пробегали через беседку с бассейном. Там воды-то было от силы по колено и девушек купалось не больше шести, но это был кратчайший путь к лабиринту из зарослей роз. Что там понадобилось белому ишаку – непонятно, только он потащил друзей через весь бассейн, и смуглые обнажённые красавицы с визгом и хохотом плескали на них водой, одновременно пытаясь целомудренно прикрыть лица. ТОЛЬКО лица! Утащить счастливого Льва из этого малинника было бы почти нереально, если б не донёсшиеся вопли и проклятия с женской стороны по поводу «бесстыжих стражников»…

А это уже совсем иной коленкор восточной сказки. В гарем могут войти многие: сам эмир, его визири, евнухи, рабы, тёщи – матери жён, лекари и садовники, но никак не стражники! Ибо воины суть есть мужчины благородные, активные и правильной ориентации, а значит, представляющие опасность для нравственности и искушение для девичьей чести. Тоже, знаете ли, штука зыбкая и надуманная, но на Востоке к таким вещам традиционно относятся серьёзно. Поэтому ступить на территорию гарема стражник может лишь в минуту крайней (самой крайней, крайнее некуда!) опасности и непременно с закрытыми глазами. То есть самим стражникам оно уже по-любому выходило боком, но зато хоть как-то оживляло будни девушек, охотно подставляших подножки и тазы с водой…

Лев с Ходжой спешно ускорили шаг, пока не стукнулись лбами в массивную крепостную стену, опоясывающую дворец эмира. Осёл коротко хохотнул, ударил копытцами по какому-то выступу, и часть стены отъехала в сторону, образуя секретный проход. Пару минут спустя троица успешно скрылась на остывающих улицах вечерней Бухары…

Полуденный зной давно отступил, шумный базар затих, люди неспешно расходились по домам, довольные удачной покупкой или успешной продажей. Как говорят на Востоке, с разных сторон прилавка стоят два глупца – один продаёт, другой покупает.

Кто проиграл, кто выиграл в торге, не понять никогда. Самому прожжённому купцу доводится отдать товар за фальшивую монету, и самому привередливому покупателю сумеют всучить уличную пыль под тонким слоем молотого перца. Здесь умудряются продать верблюда, чудом не откинувшего грабли от старости, расплатиться за него позолоченной медью, а наутро скандалить, требуя назад полновесные динары и ведя на обмен верблюда, который окончательно сдохнет, ещё не дойдя до базара, и сразу начнёт пахнуть! Но главное, что винить некого, никто ни на кого не в обиде, вот так покричали и разошлись. Ибо базар – сердце торговой Бухары, а зачем зря травмировать сердце ради презренных денег или дохлого верблюда…

Все мы люди, все всё понимаем, правда?