— Да ну тебя, — расхохотался Шуп. — Тот самый день! Сегодня все неженехатые бабы, — он изобразил у виска характерный жест, который и мне был понятен, — умом тронулись.

— А-а-а. Тот самый день, — повторила я, многозначительно покивав.

— Он самый. Во, гляди, — хохотнул он и толкнул меня в бок, чуть не завалив в кусты. — Ой, прости, девчоночка. Силу не подсчитал. Говорю же, умом тронулись. Кто ж их потом сватать-то придет?

— Действительно, — пробормотала я.

Среди обыкновенно одетых девушек и женщин были те, что… скорее были раздеты. Даже по современным меркам это выглядело вызывающе. А тут староверы. Как бы какого старичка не хватил сердечный приступ. И грудь почти всю видно, и попу.

— Тот самый день… — сказал Шуп обреченно, покачивая головой. — Так и останутся в девках, дурехи.

— Не возьмут замуж, да? — поинтересовалась я из праздного любопытства. Когда я еще окажусь в подобной общине?

«Надеюсь, что никогда», — подсказывал мне внутренний голос.

— Уважающий себя мужчина не возьмет, — серьезно сказал Шуп. — Я бы не взял. Никакого достоинства, — все это он говорил вполголоса. — Будут ярмом на родительской шее висеть. Или вон, вся дорога в заведение в конце улицы.

— А что там? — я вытянулась в попытке разглядеть вывеску.

— Приличной девице знать не надобно, — буркнул на меня Шуп. — Нам сюда, — он дернул меня за локоть. — Любопытная какая. Раз уж я взялся тебе помогать, то нечего глазеть на непотребства.

Ну как не глазеть, когда вокруг праздник. Я всегда представляла староверов серыми, скучными, а на площади буйство красок, музыка, танцы, зазывалы привлекают клиентов к лоткам. Ничего общего с улочками при въезде.

— Тот самый день! Тот самый день! — орал долговязый дедок, размахивая помятой шляпой.

— А что за день-то? — спросила я Шупа.

— Тот самый, — ответил он и добавил: — Пришли.

— Куда? — поинтересовалась я, разглядывая множество плетеных клеток и птиц в них.

— На почту.

Так вот она какая — связь в Больших Дюдях. М-да-а-а.

— М? — протянула я, вскинув брови и все еще надеясь, что я сейчас не буду писать ма-а-аленькую записочку и привязывать ее к крохотной лапке птички, шепча: “Отнеси это Ленке”. — Почта?

— Да. Я заплачу. Ты не боись, — заверил меня Шуп.

— Куда отправлять будем? — поинтересовался голубятник… эм-м-м, хозяин голубей… да как правильно называть этого мужчину?

— У тебя есть тут кто поблизости? — шепотом поинтересовался Шуп.

Я отрицательно потрясла головой, рассматривая владельца птиц. У того были такие странные уши. Слишком длинные. Острые кончики торчали из-под волос. Руки так и чесались сделать “блым” и посмотреть, будут они дрожать, как холодечная желейка, или нет.

— К-хм, — заговорил еще тише Шуп. — Только за морем?

— За каким морем? А, да, — ответила я, вспомнив свою легенду.

Шуп причмокнул.

— Дорого ворон обойдется. Ох, дорого.

— Очень? — поинтересовалась я, не просто разглядывая вокруг людей, а еще и подмечая детали.

— Очень, — горестно выдохнул Шуп.

— Может, тогда не надо на меня тратиться? — спросила я, замечая, как из разреза на свободных штанах проходящего мимо нас мужчины выглядывает собачий хвост. Пушистый.

— Что значит не надо?!

Какие странные костюмы мужчин в “этот самый день”. Женщины хотя бы нарядные…

И вот одна из красавиц погладила владельца хвостика по руке и… и… шерстяной отросток завилял.

— Оу-у-у, Шуп. Шуп, смотрите! — я громко зашептала. — Смотрите, у него хвост как настоящий! — не знаю, почему этот факт привел меня в такой восторг, но я радовалась как ребенок.

— Ты что, никогда опрокидня не видела?