— Я не понимаю. Эта… как ее там… — Рома яростно взмахнул руками.

— Лиза, — облизав губы и сжав руки в замок, ответила я,

— Да, Лиза твоя. Сначала похитила у тебя ребенка. А потом спокойно так тебе его доверяла, не боясь, что ты его у нее умыкнешь?

— Ее, а не его! И вообще, Маша тебе кошелек, что ли, чтобы ее умыкать? — сама не ожидая от себя, закричала я, стараясь прогнать отчаянные слезы обиды. — Она уже взрослая и все понимает. 

— Хорошо. — Рома кивнул, размеренно вдохнул-выдохнул, словно тоже пытался успокоиться, затем скинул туфли и, пройдя в гостиную, опустился на диван. — Почему ты не хочешь сама установить свое материнство? Только откровенно, Кристина. Если это действительно твоя и моя дочь. Не надо сказочек про отказную и то, что ты одинока. Это все предлоги… 

Он прав. Как никогда прав. Я могла попытаться, но… 

— На это есть две веские, даже три, — усмехнулась я, — причины. 

— И? Я никуда не тороплюсь. — Рома не улыбнулся, а скорее оскалился. 

Я переступила с ноги на ноги, зачем-то одернула топ, который только сейчас показался мне преступно коротким, и уже решилась было заговорить, как услышала тоненький голосок:

— Кри-и-истя! Кристя моя, ты где? 

— Маша, — шепнула я одними губами и побежала наверх.

Дочь я поймала в коридоре второго этажа, она только вышла из комнаты и, видимо, боялась идти куда-то дальше одна.

— Я тут, милая. — Я практически на лету опустилась на колени и немного проехалась ими по паркету, перед тем как поймать в объятия мою вздрагивающую девочку.

— Я проснулась, а тебя нет. Я так испугалась, что ты решила оставить меня так же, как и мама, — укоризненно проговорила она и чмокнула меня в макушку, а я услышала прерывистый и очень громкий вздох позади себя. 

Видимо, Рома поднялся следом за мной.

— Я просто решила не мешать тебе спать. Да, и поесть захотелось, — самым наглым образом соврала я. 

Услышав шаги позади себя, поняла, что можно было просто рассказать про Рому. Например, что я спустилась открыть ему дверь. Но как мне ей его представить? 

Как настоящего папу? Вот так сразу?

Господи, ведь Рома так и не сказал, согласен он или нет.

— Хочешь кушать? — сипло спросила я, надеясь перевести внимание и Машино – а она не могла не заметить Скольникова, – и Ромино.

— Да, там внизу пахло чем-то съестным, — тихо заговорил Рома, и я вся сжалась. Плечи покрылись мурашками, а пальцы начали подрагивать. — Думаю, Нина что-то такое вкусное приготовила.

Я несмело оглянулась и поняла, что смотрел Скольников не на меня, а на Машу, и обращался он тоже к ней. И столько тепла было в его взгляде, что я, не выдержав это, зажмурилась до белых пятен перед глазами.

— А мама всегда говорила, что ночью есть вредно. Кристин, а кто такая эта Нина и почему она готовит по ночам? 

Я распахнула веки и постаралась легко и непринужденно улыбнуться.

— Милая, она просто ждала нас с тобой, потому и приготовила ужин, чтобы мы не остались голодными. Нина домработница.

Маша со знанием дела кивнула: кто такие домработницы, она прекрасно представляла. 

— А это Рома, — все же решилась я представить Скольникова, только вот объяснять Маше, кто он такой, не стала. Не смогла — струсила.

— Маша. — Дочь серьезно посмотрела на Рому, а затем протянула ему ладонь для приветствия. В итоге Скольников присел на корточки рядом со мной и ответил Машуне на рукопожатие. 

— Я очень рад с тобой познакомиться… Маша, — голос Ромы дрогнул, когда он назвал ее по имени, а я трусливо отвела взгляд. Я опять не могла смотреть на Рому, мне было адски стыдно и так же больно.