— Я так сильно тебя ждала, — прошептала она, заставляя мое сердце сжиматься в приступе агонии, — уже решила, что ты бросила меня так же, как и мама… — Я вздрогнула от этих слов и, сложив губы трубочкой, медленно втянула в себя воздух. Даже дышать было больно. 

— Милая, не говори так. Лиза просто сейчас на небе со звёздами, и она всегда будет рядом с тобой.

— Я не маленькая! Я знаю, что она умерла. 

Я прикусила губу. Ну хорошо хоть, погребали на кладбище не гроб, а урну с прахом. И все же только идиот мог привезти маленького ребенка туда.

— Маш, вот именно, она умерла, но никак не бросила тебя. Она же всегда будет тут, — я положила ладонь ей на грудь, а потом взяла ее маленькую ручку в свою и приложила уже к своему сердцу, — и тут. Я тоже ее очень любила и скорблю по ней. Но мы же справимся? — Я провела пальцем по кончику курносого носа, сетуя на то, что даже не потрудилась почитать в интернете, как объяснять детям про смерть родных. — Ведь твоя мама действительно наблюдает за нами с неба. А потому я и говорю, что она всегда рядом с тобой.

— Хочешь сказать, что она сейчас нас видит? — с сомнением в голосе и во взгляде спросила Маша, но плакать, слава богу, перестала, немного заинтересовавшись.

— А как же. Конечно, видит. 

— И если я ей скажу, что люблю, она тоже услышит? — Я закусила дрожащие губы и уверенно кивнула. Слёзы уже стеной стояли в глазах. 

Видимо, одна из слезинок все же сорвалась, потому что Машенька с серьёзным видом протянула ладонь к моему лицу и вытерла её.

— Не плачь, Кристь. Ты же сама говоришь, что мама все видит, а она очень не любила, когда я тебя расстраивала.

— Это не ты, милая. — Я с силой обняла ее, чувствуя, как в душе происходит что-то невообразимое. Все смешалось и встало с ног на голову. Я должна была радоваться, что моя девочка наконец-то со мной. И пусть совершенно не официально. Но не такой же ценой. Не ценой ее боли и смерти Лизы. — Просто я тоже скучаю по твоей маме, потому и плачу.

Машенька кивнула, а потом сползла с моих колен и положила на них голову. 

— Мамочка, я очень тебя люблю, — прошептала она в мои колени. И я понимала, что обращалась она сейчас не ко мне, но предательское сердце все равно сбилось с ритма, сначала замерев, а затем сильно застучав, почти тараня мою грудную клетку.

Маша почти сразу уснула и больше не просыпалась до самого конца дороги. По скоростной платной трассе мы доехали в итоге меньше чем за шесть часов и были в Москве уже к одиннадцати вечера. Привез нас водитель в одну из квартир Скольникова-старшего. Я не стала будить Машу, аккуратно переложила ее голову на сиденье и, выйдя из машины, взяла свою девочку на руки. Водитель любезно поднялся со мной. Да и ключи были только у него, я же даже не спросила у мужа сестры, куда нас повезут. 

Когда мы вышли из лифта и водитель открыл дверь некогда знакомой мне двухъярусной элитной квартиры, Машуня приоткрыла глазки. Я улыбнулась ей, и малышка, сморщив нос, опять уснула. 

— Давайте я вам помогу. 

Я лишь покачала головой. Маша была некрупным ребенком. В свои почти шесть лет при росте сто десять сантиметров она весила семнадцать с половиной килограмм. Для ее возраста это было немного, но все же порядком ощутимо для меня. Несмотря на это с горем пополам я донесла ее по лестнице и, не думая, прошла в комнату, в которой жила когда-то. Опустила Машу на кровать, сняла с нее обувь и накрыла покрывалом, переодевать пока ее не стала. 

Водитель все еще ждал меня внизу. 

— Спасибо… — я немного замялась: некрасиво получилось, но я даже имени его не узнала, настолько мне было не до него. Всю дорогу мысли возвращались к разговору с Ромой, затем к возможной реакции Аркадия и, наконец, к письму Лизы.