Просто оправляю юбку и, нехотя надев рубашку Демида, завязываю полы узлом на животе. Оглянувшись на дверь, забираюсь на столешницу тумбы, поддерживающей раковины и, осторожно открыв узкое окно, упираюсь в решётку.

Заминки это не вызывает. Механизм открытия нам рассказывали на инструктаже по пожарной безопасности. Кодовый замок открываю без проблем и, подтянувшись, пытаюсь пролезть в узкое пространство. Застреваю на уровне бёдер, но упёршись руками о стену с наружной стороны, упорно тяну тело наружу.

С трудом, но протискиваюсь, оцарапав руки, колени и ягодицы. Боли почти не чувствую… Просто хочу побыстрее убраться отсюда и забыть весь этот кошмар. Остальное уже не важно.

4. Четыре...

Вика

Ни телефона, ни денег при себе нет. Благо до дома минут двадцать пешком, но если срезать через парк, то и того меньше. Понимаю, что по примерным подсчётам сейчас около двух часов ночи, и раньше я бы никогда не рискнула идти через парк в такое время, тем более одна.

Кристина осталась в клубе, но её проводят. Жаль, что нет возможности сообщить ей о моём столкновении с хозяином клуба и побеге. Обычно мы с ней или с Женей возвращаемся домой вместе. Даже смены подгадали так, чтобы никогда не работать в одиночку. Тем более, квартиру снимаем втроём.

Прохожу вдоль здания клуба и, обойдя стоянку, перебегаю пешеходный переход, в надежде, что меня не заметят. Стоит углубиться в парк, выдыхаю с облегчением. Но ненадолго…

В такое время здесь много шумных и пьяных компаний, из-за чего, собственно, обычно мы с подругами избегали срезать путь через парк. Но не сегодня…

Иду, глядя строго перед собой и, обняв себя руками, почти до боли сжимаю предплечья. Вид у меня сейчас, наверное, ужасный. На удивление ни одна из попавшихся компаний меня не тормозит, не пытается окликнуть или сделать что-то плохое. Самое плохое уже случилось… Видимо, это отпечаталось на моём лице, так как стоит поравняться с очередной толпой молодёжи, разговоры и смех стихают, и моя персона навязчивого интереса не вызывает.

Дойдя до дома, звоню в домофон, надеясь, что Женя не уснула опять в наушниках и услышит звонок.

— Кто? — слышу растерянный голос.

— Женя, это я, открой, — прошу, вздрогнув от хриплых ноток собственного голоса.

— Вика?! — ахает подруга, и тут же раздаётся сигнал разблокировки подъездной двери.

На третий этаж поднимаюсь уже в полном бессилии. Дверь нашей квартиры распахнута, а Женя мнётся на пороге и, завидев меня, округляет глаза.

— Боже мой, Вика, что случилось? — причитает и, оглянувшись на двери соседних квартир, торопит: — Иди скорей.

Не выдержав, делает шаг навстречу и, поймав меня за руку, затягивает в квартиру. В прихожей пытается усадить на банкетку, но я молча мотаю головой и, привалившись к стене, наклоняюсь, чтобы расшнуровать туфли.

Женька садится на корточки и, возмущённо сопя, помогает. Скользит взглядом вверх по моим ногам, оцарапанным коленям и, заметив что-то выше, ахает и плюхается прямо на попу.

— Вика?! — выпаливает шокировано, и огромные голубые глаза начинают блестеть от слёз. — Викуль, кто это сделал?

Приподнимаю юбку и, заметив на бедре синяк, закрываю лицо руками и начинаю плакать навзрыд.

— Вика! — подруга подрывается с пола и, обняв меня, начинает реветь вместе со мной, захлёбываясь и сбивчиво тараторя: — Да что же такое случилось? Может, полицию? Скорую? Ну не молчи, пожалуйста!

— Дай телефон, — чуть успокоившись, мягко отстраняю Женю и, зайдя в кухню, бросаю взгляд на разложенные на столе конспекты.

Наливаю в стакан воду и, жадно пью, проливая и захлёбываясь. В кухню забегает Женя и, протянув мне свой мобильник, достаёт с верхней полки буфета аптечку.