– Ты… ты… – заикается, выглядит реально шокированной.

– Ага, я. Давай подскажу. Ты хочешь сказать, какой я охуенный и что всю жизнь ждала только меня.

– Придурок ты! Вот что хочу сказать.

Упёршись ладонями в мою грудную клетку, пытается оттолкнуть. Безуспешно естественно. Только зря распыляется – я уже никуда не исчезну, потому что не хочу исчезать. Я её хочу и навсегда!

– Насть, я серьёзно. Давай без вот этого всего. Сядем где-нибудь, поужинаем и нормально поговорим.

– Но я не хочу с тобой говорить. Всё уже давно сказано. С меня хватит.

– Ясно. А дрожишь тогда с хрена ли? – подмигиваю. Знаю, бесится сейчас, ну и пусть. Долго сопротивляться всё равно не сможет.

– Дань, отпусти. У меня уже поясница болит.

– Поговори со мной.

Шумно вздыхает. На мгновение глаза закрывает. Уставшая такая, замученная. Не помню её такой заёбанной.

– Ладно. Только давай без вот этих твоих внезапных замашек альфа-самца?

– Ничего не могу обещать, – улыбаюсь, а она опять злится. – Ладно. Ладно. На ближайший час обещаю.

– Ты совсем не меняешься, Потоцкий.

– Я в курсе.

– Но планета не крутится вокруг тебя одного.

– Угу. Мне похуй, Насть. Я сам кручу эту планету.

Она замолкает. Подтягиваю её к себе, чтоб наконец-то перестала висеть в моих руках с изогнутой спиной. И отпускаю, разжав кольцо рук.

Отдалившись, тянет задравшийся край топа вниз. А я голодный как волк, слежу взглядом за каждым движением. В голове вспышками мелькают сцены нашего секса.

– Хорошо. Я поговорю с тобой. Но поедем в кафе – я очень голодная, есть хочу.

– Я накормлю тебя.

Теперь улыбается она, только улыбка натянутая.

Через пять минут выходим из фотостудии. Киваю в сторону карманчика, где оставил свою тачку. Настя ускоряет шаг, идёт впереди меня, будто мы не вместе.

***

– На перекрёстке налево, – командую я, указывая маршрут.

Посмотрев в мою сторону быстрым взглядом, Потоцкий перестраивается в крайний левый ряд и включает поворотник.

Я не хочу палиться, как меня колошматит. Постоянно в окно смотрю, лишь бы он не заметил моих чувств, не догадался: о чём я сейчас думаю. А у меня сердце вот-вот пробьёт грудную клетку и выпрыгнет наружу.

Охренеть просто. Ради меня проехать на машине пятьсот километров. Да ещё инкогнито так, со всеми спецэффектами заявиться на фотосессию. Если бы я не знала Данила как облупленного, назвала бы романтиком. Но дело в том, что этот мудак ни разу не романтик. Он пыль в глаза пускает. Просто знает, как произвести впечатление на женщину, потому что тот ещё кобель.

Стоит только подумать: скольких баб окучивал этот огородник, как тоска заползает под кожу. Тяжело смириться, что моих любимых губ и рук, да и не только их, касались другие женщины. Я ревнивая до усрачки. Понимаю, что мы взрослые люди и у каждого есть опыт прошлых отношений. Только если его сравнивать с багажом, то окажется, что мой опыт – обычная ручная кладь. Опыт Потоцкого исчисляется масштабами крупногабаритного груза.

– Ты почему сбежала от родителей, так и не позвонив мне? – его голос прерывает напряжённую тишину.

– Потому что так захотела.

– Ты заставила меня припереться в столицу. Настя, я за бабами обычно не бегаю.

– Ну да, представляю: какого тебе, когда ты привыкший, что бабы сами бегают за тобой, – на мою нарочито ироничную речь он ухмыляется, мол, пизди сколько хочешь – потерплю. – И вообще, я не баба. Бегать за мной, кстати, тоже не прошу.

Опустив правую руку на моё колено, сжимает едва не до хруста.

– Ты не баба, согласен. Но за тобой я один хер бегаю.

– Сам виноват.

– Не спорю, – убрав руку, возвращает её на руль, чтоб сделать поворот.