– Где в твоей душе романтика? – жаловался он, следуя за мной в гостиную.

– Я ничего нелепее в жизни не видела! – воскликнула я, размахивая руками перед его лицом. – Боже мой! Чертовы скрипачи, твои спайдерменовские выходки, да и я выглядела как Ворзель Гаммидж… ах!

– Что такое Ворзель Гаммидж?

– Пугало.

– Что такое пугало?

– Ох, – у меня слов не хватало, и я уже не могла больше рвать на себе волосы от ярости. – Забудь.

– Думаю, что пугало – это что-то очень красивое, даже когда злится.

Не позволь его обаянию тебя обезоружить.

Но его комментарий меня остудил, и я смущенно засмеялась.

– Вот дрянь, думаешь, ты можешь все исправить сладкими речами. Я то еще препятствие, меня не так просто преодолеть.

– С какой стати мне преодолевать тебя? Не понимаю, что ты злишься? Я делаю эти вещи для тебя – приятные вещи. Тебе не нравится?

Он казался по-настоящему уязвленным и смущенным. Я растаяла, опустилась на диван, жестом дав ему понять, чтобы он садился рядом.

– Извини, – сказала я, подавляя раздражение. – Уверена, что ты хотел как лучше. Просто у меня это вызвало некоторый шок. И недоумение. Я не знала, как реагировать, я не привыкла к такому.

– У тебя не было романтичных мужчин? Это проблема Британии?

Я снова засмеялась.

– Возможно. Но, Янош, мне казалось, что я четко дала понять, что не ищу романтики.

– Ты не ищешь романтики, но она тебя находит. Не понимаю, почему ты от нее прячешься.

– Я уже объясняла тебе почему. Это не для меня.

– Не могу с тобой согласиться.

– Тогда мы должны согласиться, что не соглашаемся.

Янош вздохнул.

– Я заплатил этим цыганам.

– Да где ты их вообще отрыл?

– Они работают в ресторане моего дяди. Некоторые работали в моем, когда у меня был свой. Потрясающие ребята. Потрясающие музыканты. Тебе не нравится их музыка?

– Нравится, очень мощная, меланхоличная, но в то же время игривая. Пробуждает желание танцевать и пить палинку.

От этих слов Янош приободрился.

– А этим мы могли бы заняться сегодня вечером. Давай я возьму тебя на ужин к моему дяде, он будет обращаться с тобой, как с принцессой.

Я коснулась его руки.

– Звучит отлично, но послушай, это не свидание, ОК? Никакой романтики. Ты мне очень симпатичен, но мы можем быть только друзьями.

Янош похлопал мою руку на своем плече и замотал головой.

– Ты так говоришь, Руби, но ты так не думаешь.

– Перестань, или я уйду куда глаза глядят.

– Иди собирайся. Или пойдем прямо сейчас, я не против.

В мятом платье и лохматой? Не думаю.

Двадцать минут спустя я уже шла по широкой фешенебельной венгерской улице, держа под руку красивого венгра, на мне мое лучшее платье в пол от Zara и мои единственные туфли на каблуке. Солнце садилось, прогуливались красивые люди, и ощущение момента было совершенным, идеальная картина явно неидеальной жизни сильно впечатляла.

Если б только жизнь всегда была такой!

Мы свернули направо, вошли в двери и, спустившись по лестнице на один пролет, оказались в огромном погребе с танцполом посредине и сценой для музыкантов, кое-кто из них мне уже был знаком. Несколько парочек кружились под музыку, пока остальные ели, пили и смотрели.

– Янош!

Вероятно, знаменитый дядя, что-то произнес по-венгерски, прежде чем по-медвежьи обнять племянника и похлопать его по спине. Казалось, они мило беседуют обо мне и моей национальности, потом дядя обратился ко мне напрямую.

– Англичанка, да? Ко мне ходит много англичан. Аккуратней с Яношем, ладно, он угодник для дам, так вы говорите?

– Дамский угодник, – поправила я, неловко улыбаясь. – Мы просто друзья.

В ответ дядя загоготал и, подмигивая, отошел назад к бару.