Еве почему-то стало неловко перед Денисом Аркадьевичем, как будто он подсмотрел ее главный секрет – то, что ее мужу на нее наплевать. Для него гораздо важнее этот глупый и пустой разговор, чем Ева, ее настроение, ее чувства, наконец.
Она с радостью встала из-за стола и направилась к дому вслед за его хозяином. Собаки сидели у двери и преданно смотрели на Дениса Аркадьевича.
– Моя охрана! – он усмехнулся, пропуская Еву внутрь дома.
Их обступил со всех сторон ароматный полумрак, полный таинственных шорохов и легких сквозняков. На низком столике в гостиной стоял огромный букет бордовых и белых пионов. Кафельная печь блестела синими изразцами. Шторы на окнах были опущены.
Ева подошла к небольшой картине в старинной бронзовой раме. В полумраке ей было плохо видно, что делали маленькие фигурки людей, то ли сидящие, то ли лежащие на траве под деревьями.
– Эта картина называется…
Денис Аркадьевич не договорил, или Ева не расслышала. Его губы оказались у самого ее уха, а руки мягко обнимали ее талию, и она чувствовала их тепло через тонкую ткань платья. Он расстегнул сзади «молнию», и его руки прикасались к ее груди под платьем, чуть выше бюстгальтера. Ева чувствовала чужие поцелуи на своем затылке и не собиралась мешать этому. Сначала она хотела досадить Олегу, а потом ей стало так приятно…
Когда Денис Аркадьевич отпустил ее, она немного огорчилась. От выпитого вина кружилась голова, а на сердце было легко-легко, как будто Ева сбросила груз обиды и пренебрежения. Олег давно не ласкал ее так, их секс стал обыденным и почти механическим. «А как было раньше?» – спросила себя Ева. Но так и не смогла вспомнить.
– Вы курите? – спросил хозяин дома, предлагая ей тонкие длинные сигареты в лакированной шкатулке.
Она отрицательно покачала головой. Как многого она не знает в жизни! Как много упущено!
– Хотите попробовать?
Ева хотела. Ее словно подменили. Она взяла сигарету и неумело прикурила от свечи, которую поднес Денис Аркадьевич.
– Я не умею курить!
Еве вдруг стало очень весело. Как хорошо, что Олег сидит там, на веранде, со своими скучными друзьями, и не мешает ей развлекаться! Оказывается, вот чего ей не хватало – развлечений! Таинственного сумрака, экзотических запахов, нежных прикосновений…
Хозяин дома стоял рядом, курил вместе с ней. Она чувствовала, как его рука сзади легла под платьем на ее бедро, и ничего не предприняла, чтобы убрать ее оттуда. Наоборот, ей хотелось, чтобы эта рука переместилась вперед, на внутреннюю сторону бедер… Туман плыл в ее склоненной набок головке, сигаретный дым пощипывал горло. Она не вдыхала дым внутрь, боясь закашляться.
– Ева! – Его голос был тих и бархатен, сладок, как вино, как запах жасмина, доносящийся из сада через приоткрытые окна, как теплые летние сумерки…
– У нас идеальная семья, – вдруг сказала Ева, оборачиваясь и глядя прямо в его полуприкрытые глаза, в черные смоляные зрачки, которые источали страстный призыв.
– Я знаю, – ответил Денис Аркадьевич и прикоснулся к ее обнаженной груди.
Ева вздохнула и закрыла глаза. Она больше не хочет быть идеальной женой. Она хочет совсем, совсем другого…
Жена Олега Рязанцева тряхнула головой, отгоняя некстати нахлынувшие воспоминания. В воздухе пахло ванилью и горячим тестом. Господи! Она сожгла пирог!
Ева бросилась к духовке, обжигаясь, вытащила пирог и с облегчением вздохнула. Низ подрумянился чуть-чуть больше, чем нужно, но в целом все обошлось благополучно.
В прихожей резко, громко зазвонил телефон…
Глава 4
В приоткрытое окно врывались звуки перегруженного транспортом шоссе, летела пыль и лепестки черемухи. На столе у Громова, в его личном рабочем кабинете тоже стояло в высокой хрустальной вазе несколько веточек черемухи. Он не любил заморских цветов, дорогих, красивых и каких-то искусственных, будто восковых – без жизни, без запаха.