(Я не могу без отвращения вспоминать кучера, кот<орый> привез нас с вокзала в гостиницу в Вене, – это было что-то расплывшееся, лоснящееся, кровавый ростбиф, вывалянный в муке.) Впрочем, когда поживешь с австрийцами, то на первый план выступает их корректность и вежливость в обращении, – это отчасти сглаживает первое, невыгодное впечатление.
Вернусь к австрийской таможне. Нам попался удивительно равнодушный надсмотрщик. Он метнул беглый взгляд на чемодан, слегка дотронулся холеным пальцем до картонки и отправился прочь, не обратив никакого внимания на мамино робкое замечание о том, что она везет пакет чая. Кстати, мы, ничего не подозревая, провезли запрещенную вещь, – коробку конфект, а одной барышне тут же рядом чуть-чуть не составили протокол из‐за карамели. В Вене конфекты очень дороги[158].
Сходное ощущение поверхностного досмотра возникло и у С. Н. Южанина:
На станции Щаково был таможенный осмотр. Я имел при себе чемодан и футляр от фотографического аппарата с положенной в него разной мелочью. Меня попросили их отпереть, и чиновник, осмотревши всё, спросил, нет ли недозволенного, наклеил марки на чемодан и футляр, что означало пропуск. Вагон попал сравнительно удобный с поперечными проходами и несколькими дверями в одну и другую стороны. Мой чемодан свободно поместился под лавкой, хотя на станции Граница кондуктор не хотел пропускать его в вагон[159].
Общие правила заграничных таможен были сформулированы Филипповым (к особенностям итальянской мы еще вернемся, добравшись до соответствующей станции) – и почему-то поначалу ритмической прозой: «Табак, сигары и папиросы, вино и спиртные напитки и новые вещи не разрешается провозить. За все эти предметы взыскивается очень высокая пошлина. При таможенном досмотре необходимо присутствовать лично, а о сомнительных вещах лучше заранее объявлять. Везде в заграничных таможнях не лишнее – быть полюбезнее с таможенными досмотрщиками, и везде одинаково хорошо действует „на чай“»[160]. Германия (чьи официальные правила в большинстве случаев весьма напоминают австрийские) дополнительно ограничивала ввоз следующих товаров: «сахар, конфеты и всякие вообще сласти, печения, серебряные, золотые и ювелирные вещи» и полностью запрещала: «игральные карты, спички, взрывчатые вещества»[161].
13
Пассажиры поездов общества продолжали дорогу до Вены в привычных интерьерах, хотя места, занимавшиеся ими в поезде от Варшавы, после границы не сохранялись:
Опять пересадка и случайное общество в вагоне. Рыжеволосая немка и болтливая русская барышня развлекали маму своими автобиографиями и бесконечными советами по поводу путешествия.
Пробовали запускать свое жало и в меня, но я его выдергивала сухими ответами.
Я смотрю в окно. Природа постепенно меняется. Навстречу бегут длинные аллеи пирамидальных тополей и островерхих елочек, прореживая своими стройными рядами разноцветные полосы полей. <…> Обед в вагоне. Короткие остановки на станциях и непривычное для нас отсутствие звонков, предупреждающих отход поезда. Страшная усталость и разбитые члены.
Слава Богу, вот и Вена![162]
Совсем иное впечатление ожидало тех, кто пересаживался на поезда австрийских железных дорог. Вообще устройство их, в целом схожее (впрочем, как известно, все поезда похожи друг на друга), отличалось от привычного (как и железнодорожный быт вообще) в деталях, подчас довольно значительных. В частности, за границей были еще в ходу (хотя постепенно выводились из употребления) архаичные вагоны без общего коридора, где наружу открывалось каждое купе. Поезда, как и у нас, делились на пассажирские, скорые и курьерские; в последних двух были вагоны первого и второго класса; в пассажирских – только второго и третьего. На платформу железнодорожного вокзала провожающему можно было попасть, только приобретя перронный билет в специальном автомате. К отправлению поезда сигнал подавался не звонком, как в России, а криком кондуктора (в Австрии – «fertig!»). Остановки отличались от привычных своей чрезмерной краткостью (обычно 3–5 минут), так что русский турист, любивший подкрепляться на станциях, рисковал отстать: рекомендовалось заказывать у кондуктора обед, который доставляли прямо в купе, либо покупать снедь у торговцев, встречавших каждый поезд. Отдельно советовали не доверять железнодорожной обслуге крупных купюр, чтобы не остаться без сдачи.