— Спасибо. — Она улыбнулась, радуясь, что больше не боится великана и не испытывает рядом с ним никаких неприятных чувств. Его обезображенное лицо больше не скрывало подлинной, высоко ценимой, красоты его души.

— Достопочтенная Хафса-султан требует тебя к себе.

Хюррем смутилась — с тех пор как ее два месяца назад привели сюда, она не покидала двора наложниц. Положив на табуретку неоконченное вышивание, она взяла Гиацинта за руку и пошла за ним.

Гиацинт отпер дверь в дальнем конце галереи, взяв ключ со связки, висевшей у него на поясе. Они спустились вниз по каменным ступенькам.

Оказавшись во дворе Хафсы-султан, Хюррем ахнула и остановилась. Она залюбовалась великолепными фонтанами и затейливо подстриженными деревьями. Здешняя обстановка составляла разительный контраст с почти пустым двором наложниц. На клумбах пестрели тюльпаны; несколько больших кошек нежились среди цветов или у фонтанов, зорко следя за плавающими в воде золотыми рыбками.

Нижняя крытая галерея была высечена из очень красивого зеленого мрамора. Колонны, изящно извиваясь, поднимались к искусно вырезанным капителям. Своды, на которых покоилась верхняя галерея, были выложены изникской керамической плиткой, расписанной цветами и птицами.

Хюррем повели наверх по винтовой мраморной лестнице. Гиацинт ненадолго оставил ее, и она принялась любоваться сверху красивым двором.

Через несколько минут из ближней к ней двери вышла Хатидже. Она подбежала к Хюррем и радостно обняла ее. Затем, поднеся указательный палец к губам и призвав ее к молчанию, она поцеловала ее в губы и сбежала вниз по винтовой лестнице.

Дверь, из которой она выбежала, осталась приоткрытой.

— Войди, дитя мое.

Хюррем вошла в тускло освещенное помещение и упала на колени в знак почтения.

Обстановка в комнате, в которую она вошла, была роскошной. Повсюду яркие ковры и резная позолоченная мебель. Стены украшали фрески с изображением деревьев в цвету. Из-за дерева выглядывал большой олень. Грациозные птицы летали по ярко-синему, расписанному вручную небу.

Мать наследника престола сидела на большой тахте под полупрозрачным голубым пологом, который тихо покачивался на ветерке. Золотые звезды, в произвольном порядке нашитые на материю, поблескивали в мерцающем свете единственного факела, который держал в руке мавр, неподвижно стоящий в углу.

— Хюррем, подойди, сядь со мной.

Хюррем подчинилась; глаза мавра неотступно наблюдали за ней. Девушка села на большую вышитую подушку, не сводя восхищенных глаз с полупрозрачной ткани. От изумления и восхищения она совсем оробела.

— Поговори со мной, дитя мое. Расскажи, чему ты научилась за последние месяцы.

— Я много чему научилась, госпожа, но мне еще многое надо узнать. Я умею писать свое имя и много простых слов на турецком и фарси, могу немного читать на обоих языках. Наставница меня хвалит, говорит, что я хорошо пою и лучше всех играю на лютне.

— Кроме того, наставница отмечает твои достижения в географии и алгебре.

— Да, госпожа, хотя деление в столбик дается мне еще с трудом.

— Я очень довольна твоими успехами, дитя, ибо твои растущие познания обеспечат тебе хорошее будущее.

Мускулистый мавр опустился на корточки, но по-прежнему высоко держал факел.

— Очень скоро, дитя мое, тебя подарят величайшему из султанов, который когда-либо ступал по поверхности земли.

— Султану Селиму, вашему мужу? — прошептала Хюррем. Слова ее гулким эхом отдались от стен и оставили в душе пустоту.

— Нет. Султану Сулейману, моему сыну.

— Но ведь он не султан… — смущенно возразила Хюррем.