Григорий. Как «помирать»?

Михайлович. Сон у меня такой, Гриша… Несколько лет снится… Приходит бабенка – такая-этакая… Легкая, принаряженная… Ну, знаешь, такая, как по поездам шастают, когда мужики с заработков едут… Из тех, что передком зарабатывают… А в руках у нее квитанции… И спрашивает, где, мол, такой-то… «А в чем дело?» – «Квитанцию отдать надо, расчет ему от меня вышел…» И вот кого она ищет, тот через день-два и умрет… Как-то приснилась она мне опять, а я и спрашиваю: а когда, мол, мне расчет? Перебрала свои бумажки, покачала головой – не скоро. А вчера опять приснилась и говорит: «Вот и тебе через три дня квитанция…».

Григорий. Брось ты, Михайлович, сон – это все бабьи разговоры.

Появляется Николай Иванович. Михайлович и Григорий не замечают его, и он слушает их разговор.

Михайлович. Нет, Гриша… Это я уже точно знаю – через три дня. А тут эти деньги… Я всю жизнь за ними смотрел, берег, в доллары эти вовремя перевел, а теперь вот я к тебе. Возьми ты эти деньги. Двадцать тысяч.

Григорий. Двадцать тысяч долларов?

Михайлович. Долларов. Мне помирать с ними вроде как грех, да и тяжело… Помирать налегке надо… А ты их, как Андрей просил, на доброе дело и определи.

Григорий. Не верь ты во всякую чепуху. С твоим здоровьем сто лет прожить можно.

Михайлович. Гриша, я тебя прошу. Оставлю я их у тебя…

Григорий. Нет, Михайлович, нет. Ну что ты! Возьмешь в голову, да и правда… А если… Куда мне их?

Михайлович. Ты человек знающий… Ты их определишь…

Михайлович достает сверток с деньгами.

Григорий. Не, не. И не знаю я, что с ними… Какое сейчас доброе дело?

Михайлович. Гриша, Богом молю – возьми… Не умирать же мне с ними. Ты определишь… А доброе дело – какое-нибудь… А мне уже некогда… Мне помирать…

Михайлович кладет деньги на станок. Николай Иванович, никем не замеченный, уходит.

Григорий. Да перестань ты про смерть!

Михайлович. Нет, Гриша… (После долгой паузы.) Я умру…

Григорий долго смотрит в глаза Михайловичу.

Григорий (просяще). А как же я?..

Михайлович. А что ты? Ты поживи…

Григорий. Без тебя? Нет, ты не умирай.

Михайлович разводит руками. Григорий начинает ходить по мастерской.

Григорий. Поживи… А как тут жить… Нет сил так жить, Михайлович… Так оно вроде… А все не так… И жизни нет… И непонятно почему… Может, что нет детей? Может, если бы были дети?

Михайлович. Так оно… Может, будут…

Григорий. «Может, будут…» Ездили ж к врачам – два раза… Говорят, будут… Могут быть, говорят, все в порядке, здоровы… А вот нет… Но не это даже… Ты знаешь… Я вот думаю… (Григорий долго молчит, опустив голову, потом поднимает голову и смотрит на Михайловича.) Я ведь и не хочу детей… Не то чтобы не хочу, а нет их – и вроде так и ладно… А ведь это ненормально… Зачем дом строил, жил? Другие страдают, когда детей нет… А у меня как бесчувствие какое. Поженились, строились, как и не до того… Если бы они были – ну хорошо, а нет – ну нет… А если бы были, то какие? Как Славка? Ты ж ему деньги эти не оставишь…

Михайлович. Почему такие, как Славка? Такие, как ты… А деньги Славке нельзя, ты ж понимаешь… И Андрей спросит – там спросит – кому ж ты отдал? Так что деньги, Гриша, ты возьми… Мне вроде как отчитаться надо будет…

Григорий. А твои дети?

Михайлович. А что мои дети? Я им помогал. У них все хорошо… Они не Славка… Но они… У них свое… Их как будто и нет…

Григорий. А моих и как будто нет, и на самом деле нет… (После долгой паузы.) Вот послушай, Михайлович… Вот мы живем… Ты живешь, я живу… Зачем живем? Ты веришь в Бога?

Михайлович. В Бога?.. (После долгой паузы