«Крик на хуторе» – это драма, это не история моего дедушки, моей семьи, и не история мужика-хуторянина Авдея. Это история народа, который столкнулся с роком. Он столкнулся с роком, когда началась революция. Об этом драма «Дни Турбиных» Булгакова. Потом он столкнулся с роком еще раз: в погромную ночь коллективизации, раскулачивания. Об этом «Крик на хуторе». Потом он столкнулся с роком во время войны. Драмы об этом еще никто не написал. Россия столкнулась с роком в XX веке. А тот, кто сталкивается с роком, – погибает. В драме обязательная сцена – это гибель героя от столкновения с роком. А советским драматургам было положено писать пьесы, в которых герой не погибает, столкнувшись с роком, а победно строит коммунизм – светлое будущее всего человечества.

А если бы они писали свои пьесы, следуя законам драматургии, по Аристотелю, эти пьесы неизбежно получились бы антисоветскими. И коллегия по драматургии Минкульта не купила бы их и не рекомендовала бы театрам. А если раньше, то этих драматургов расстреляли бы, как Авдея. Поэтому они и не писали пьесы по законам драматургии, и не знали их или просто не хотели знать. А я написал пьесу, драму «Крик на хуторе», по законам драматургии, потому что писал не для того, чтобы ее поставили в советских театрах, – я написал ее как упражнение для проверки правильности законов драматургии. И выяснил, что да, законы драматургии верны. А то, что пьесу поставили, это побочный результат, еще раз подтверждающий верность этих законов, описанных Аристотелем. Ну и, само собой разумеется, тебе спасибо: без тебя бы спектакля не было. Может, поместил бы ее в книгу прозы – приложением. Если бы успел издать эту книгу прозы, – теперь ведь и книги прозы не выходят…

Мы некоторое время помолчали, потом Мирский повторил то, что сказал в начале разговора:

– Молодец, хорошую пьесу ты написал…

Мирский сказал это как будто безразлично – так говорят о погоде для поддержания разговора, когда не о чем говорить.

«Зачем я растолковывал ему о законах драматургии? Кант, Гегель, Аристотель. Какая разница? Он не гуманитарий, всю жизнь в коллегии по драматургии Минкульта. Пьеса либо хорошая, либо плохая. Хорошую интересно читать. А если читать скучно, значит, пьеса плохая. Хорошая пьеса идет в театре несколько сезонов. Плохая – или «болтается» один сезон, или ее снимают через месяц-другой. Столкновение с роком… Коллегию по драматургии скоро распустят. Ему нужно как-то дотягивать до пенсии. Пенсию не платят, задерживают. Это в регионах. В Москве платят. Но на пенсию в Москве не проживешь. А то, что в регионах задерживают, так это потому что крутят деньги в банках. И вывозят за границу. Уже в долларах. Ему до пенсии год-два. И до операции два года. А мне о пенсии нечего и думать. Надо как-то зарабатывать на хлеб. Как? Спектакль “Страсти по Авдею. Крик на хуторе” идет в Минске уже шестой год. В Москве издательства ничего не печатают. Сдают площади в аренду и выживают. Театры тоже выживают. Театров в стране около двухсот, и что же, все они закроются? Страна разваливается, распадается. Неужели сейчас заговорим о погоде?»

Погода стояла хорошая. Прозрачная, прохладная, солнечная осень. Бунинская осень. Пушкинская. «В багрец и золото одетые леса». И березки, под которыми мы с Мирским сидели на лавочке, – золотые, мелколистные. Листочки как золотые пятерки, которыми хуторяне когда-то откупались от будто бы неотвратимого рока.

Но Мирский заговорил не о погоде:

– Послушай, если пьеса пишется по законам драматургии и ты их знаешь… И страна ведь столкнулась с этим самым роком… Столкнулась: каждый год вымирает, говорят, по миллиону… Напиши пьесу… Современную…