, – призывает нас папа Иоанн Павел II.[278]

Подобает готовиться к принятию таинства исповеди через испытание совести, совершенное в свете слова Божия[279]. Проверяя себя, мы сравниваем нашу жизнь с той, которую Бог ожидает от нас. Многие духовные авторы сравнивали душу с комнатой, в которой задернуты шторы. По мере того, как штора отодвигается и в комнату начинает поступать свет, обнажаются всевозможные несовершенства: грязь, мусор и хлам, находящиеся в ней. Совершая испытание совести, мы с помощью света благодати познаем, кем мы на самом деле являемся (или, кем мы являемся перед лицом Божиим). Святые всегда считали себя величайшими грешниками, поскольку, отвечая на дар благодати Божией, они широко распахивали окна своей души для горнего света, а потому могли как следует рассмотреть свою духовную келью. Совершая испытание совести, мы открываем также наши упущения, в том, что касается обязанностей, продиктованных любовью к Богу и ближнему. Тут нам следует задуматься: почему имеют место столь многочисленные упущения? Если же мы не понимаем, в чем именно мы должны каяться, то это происходит не от того, что у нас нет падений и грехов, но лишь потому, что мы закрыты к свету Божию, который Один способен прояснить истинное состояние нашей души. Если окна задернуты шторами, вся комната погружена во тьму: мы не видим толстого слоя пыли, косо стоящего кресла, криво висящей картины и прочих недостатков, часто весьма серьезных.

Гордыня также мешает нам увидеть самих себя в истинном свете: и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами, и не услышат ушами[280]. Фарисеи, к которым Господь обращает эти слова, добровольно предпочли оставаться глухими и слепыми, ибо в глубине души они не были готовы измениться.

18.3Встал и пошел к отцу своему.

Следует идти туда, откуда все мы пришли. Вернуться… Человек начинает тосковать. Постепенно обостряются и иные чувства: вспоминается тепло домашнего очага, незабываемые черты отца, его нежность по отношению к сыну. Душевная боль уже не диктуется эгоистическими мотивами, признание звучит очень искренне: Отче! я согрешил против неба и пред тобою, и уже не достоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих.

Все мы призваны к святости. Одновременно, все мы – блудные дети. Так или иначе, но человеческая жизнь – постоянное возвращение к дому Отца путем покаяния, то есть обращения сердца, в основе которого лежит желание исправиться и твердое решение совершенствоваться. Это стремление души проявится в наших жертвах, в нашей самоотдаче. Путь в Отчий дом проходит через Таинство прощения, в котором, исповедуя свои грехи, мы облекаемся во Христа и становимся братьями, членами семьи Божией[281].

Мы должны приступать к таинству покаяния с желанием полностью исповедать свое нечестие, не пытаясь его приукрасить или оправдать: я согрешил против неба и пред тобою. Смиренно и просто, не кривя душой. В сердечной искренности находит свое выражение сожаление о совершенных грехах.

Сын возвращается голодный, грязный, весь в лохмотьях. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею, и целовал его.

Отец побежал… В то время как наше сокрушение в большинстве случаев лишь очень медленно и с опозданием приносит плоды, Отец наш Бог Сам устремляется нам навстречу, лишь только обнаружит у нас желание вернуться. Поэтому исповедь исполнена радости и надежды. Это радость прощения Божия через священника, когда мы, к превеликому сожалению, оскорбили Его безграничную любовь и с сокрушением возвращаемся в Его отцовские объятия