Подошедшие на выручку галлы пытаются взломать большой круг, а осажденные – малый, и, таким образом, идет сражение. «Цезарь, выбрав удобный пункт, видит с него, что где делается: где наших теснят, туда он посылает резервы». Наиболее уязвимой оказалась идущая по склону часть укреплений, и именно там начинается главная схватка. «Идет большая резня». Эту фразу Цезарь повторяет в своих «Записках» достаточно часто. Полководец это прекрасно видит и приходит туда сам, в результате большой круг начинает, как шар, надуваться и теснить наседавших галлов. Они не выдерживают яростной атаки регулярной армии и обращаются в бегство. И если бы не утомление воинов и наступление темноты, еще многие варвары простились бы с жизнью под ударами мечей римских солдат, больших мастеров колоть и рубить.

Верцингеториг после этого сокрушительного поражения собрал остатки своих войск в крепости и сказал, что «начал войну не ради своих личных выгод, но ради общей свободы». Поэтому пусть соотечественники решат: выдавать его врагам живым или мертвым. Соотечественники решили спросить об этом Цезаря. Тот приказал выдать живым. Тогда великий галльский вождь, единственный, кто смог противостоять завоевателю на равных, надел свои самые лучшие одежды и на боевом коне выехал из крепости. Перед сидевшим на возвышении проконсулом Верцингеториг спешился и опустился на колени. Его заковали и отправили в Рим, где он еще долгих шесть лет будет дожидаться в тюрьме триумфа Цезаря, чтобы пройти среди других знатных пленников в процессии перед колесницей триумфатора, а затем его, следуя обычаям Рима, удавят.

Пленных под Алесией было захвачено так много, что Цезарь от своих щедрот подарил каждому солдату по рабу. Все были довольны. И седьмая книга «Записок о галльской войне» заканчивается такими словами: «На основании донесения Цезаря об этой победе в Риме назначается двадцатидневное молебствие». На пять дней дольше, чем предыдущее.

Собственно говоря, эти записки, как полагают историки, и были написаны после этой победы, когда он зимовал в городе Бибракте. Следующая книга, восьмая, повествующая о дальнейшем «замирении» Галлии, уже написана не им самим, а его легатом Гирцием, и мы лишь вкратце остановимся на событиях в Галлии в пятьдесят первом и пятидесятом годах, ориентируясь уже на Гирция. Его стиль, конечно, не идет ни в какое сравнение с Цезаревым, и автор восьмой книги о войнах в Галлии уже в первых строках признает «красоту и обработанность» сочинений своего патрона и просит читателя даже и не сравнивать в этом смысле себя с писателем Цезарем. Что касается «обработанности», то едва ли наш герой занимался редактурой. Она ему была не нужна. Прежде чем что-либо занести на бумагу, точнее на вощеные дощечки, он точно формулировал это в голове, и это чувствуется в каждой строке его сочинений.

После такого поражения галлам, казалось бы, следовало смириться, принять условия победителя и стать еще одной дойной коровой, то бишь провинцией, римского народа. Но галлы, в отличие от привычных к рабству и подчиненному положению восточных народов, которые в результате завоевательных войн лишь меняли господина, отличались непокоряемым свободолюбием и ни под каким видом не хотели быть рабами.

Убедившись, что, сколько бы они ни собирали людей для войны, а под Алесией их было двести пятьдесят тысяч, римляне все равно их победят силой оружия и стратегии, они решили поднимать восстания одновременно в разных местах, надеясь, что врагу будет не разорваться, именно это может стать путем к свободе.