В IV веке до н. э. к северу от Эллады находилась небольшая горная страна Македония. Отделенная от эллинских полисов обширной Фессалией, Македония среди самих греков считалась варварской страной, хотя уже к середине IV века до н. э. македонская элита полностью эллинизировалась, да и простой народ активно перенимал обычаи и достижения намного более культурной Греции. Но долгое время эта страна эллинами не воспринималась всерьез, пока на престол маленького царства в 359 году до н. э. не взошел энергичный двадцатитрехлетний Филипп II.

Филипп проявил незаурядный дипломатический талант и сумел быстро разобраться с многочисленными и сильными врагами. Подкупив фракийского царя, он уговорил его казнить Павсания, одного из претендентов на македонский престол. Затем разгромил другого претендента, Аргея, который пользовался поддержкой Афин. Чтобы избавиться от угрозы со стороны Афин, Филипп пообещал им Амфиполь, и этим избавил Македонию от внутренних смут. Политически укрепившись и усилившись, он вскоре овладел и Амфиполем, установил контроль над золотыми рудниками и начал чеканить золотую монету. Получив тем самым значительные денежные средства, Филипп приступил к грандиозным военным и политическим реформам.

Ранее македонскому войску не были свойственны особая дисциплина и высокие боевые качества, но теперь все изменилось. Главную силу македонской армии стала составлять фаланга, как и у греков. Но македонская фаланга отличалась от греческой своим вооружением и численностью. Только первые ряды фаланги имели тяжелое вооружение – металлические панцири и щиты, остальным они были просто не нужны. Главным оружием македонского пехотинца стала сарисса – копье, длина которого различалась в зависимости от ряда, в котором стоял воин. Если сариссы у первых двух рядов практически совпадали по длине с копьями греческих гоплитов (немногим более двух метров), то в двенадцатом ряду македонской фаланги воины обеими руками держали сариссы длиной двенадцать локтей (5,4 м). Всего македонская фаланга включала от шестнадцати до двадцати четырех рядов – вдвое больше, чем греческая. Достоверно неизвестно, как копьеносцы действовали своими сариссами в бою, но есть свидетельства, что прорвать фронт македонской фаланги было невозможно. Древние авторы сравнивали ее со страшным, ощетинившимся копьями зверем.

Тяжеловооруженную конницу, в рядах которой сражался сам царь, Филипп назвал «товарищами» (гетайрами). Ее роль в македонской армии была гораздо более велика, чем в армиях греческих полисов: в ней служили наиболее профессиональные воины и часто именно удар конницы гетайров решал исход сражения. Такое же большое внимание Филипп уделял осаде городов; он не жалел денег, чтобы приобрести все технические новинки греческой осадной техники и по их образцу построить нужное количество боевых машин.

Уже к 350 году до н. э. Филипп почувствовал себя достаточно сильным, чтобы начать активно вмешиваться в греческие дела. А целью, которую он поставил перед собой, было ни больше, ни меньше, как господство над всей Элладой. На этом пути он применял самые разные средства: военную силу, обман, подкуп. Именно Филиппу принадлежит легендарная фраза: «Осел, груженный золотом, возьмет любую крепость».

За десять лет македонскому царю удалось добиться многого. Он подчинил себе Фессалию и Северную Грецию, сделал своим сателлитом некогда могучие Фивы. Оставались Афины и Спарта; с их включением в орбиту македонского влияния задачу можно было бы считать выполненной. Но здесь нашла коса на камень. Впрочем, Спарта, великая только своим прошлым, почти никакого участия в последующих событиях не принимала, но в Афинах нашелся человек, сумевший приостановить лавинообразное расширение македонского влияния. Этим человеком был великий оратор Демосфен. Речи, в которых он разоблачал захватнические замыслы Филиппа, сам Демосфен назвал «филиппиками», и они обладали небывалой зажигательной силой.