– Дедушка, а вы чего-нибудь сегодня жечь будете? – спросила Хольда.

– Да не собирался, – оторвался от пакета Лукич. – Вы бы в среду зашли. Я мёртвых кошек из ветеринарной больницы жёг.

– Фу! Кошки! – брезгливо сморщилась девочка.

– Зря ты так! – мудро наставил её старик. – Взгляни на это иначе: государство не на свалку гнить животных отправило, а по самому высшему разряду – на антраците! По зге! – Он повернулся к Серёже и спросил: – Ты бы как хотел, чтобы тебя похоронили?

– Не знаю, – растерялся мальчик.

– Так подумай, – посоветовал Пётр Лукич. – В Священном Писании говорится: никто не знает сроков. Нужно к этому мероприятию по-пионерски ответственно подойти. Стих прощальный, предположим.

Рисунок голубя мира на слепленной своими руками тарелке.

– Подумаю, – пообещал ребёнок.

– Не затягивай, – одобрительно погладил его по голове шершавой ладонью Пётр Лукич и обратился к Борьке: – Папка из запоя вышел?

– Уже второй день, – кивнул тот. – Кефиром восстанавливается. Ему долго пить нельзя. Он космический корабль делает. Уволят, если пьющий.

– Какой космический корабль? – поинтересовался у него Серёжа.

– Известно какой – для полётов на Марс! – гордо ответил тот. – Вот приехал бы ты на полгода пораньше. Перед майскими участковый всех обошёл и предупредил, что в полночь на улицу из окна смотреть не рекомендуется. Само собой, никто и не уснул раньше. И видели – огромный такой! На толстый самолёт похож! Не труба, в которой Гагарин летал. Три тягача волокли платформу.

– «Буран» называется, – подтвердила его слова девочка.

– Ух ты! – восхитился Серёжа. – Можно потом будет на него посмотреть?

– Само собой! – пообещала Хольда. – Лучше в воскресенье вечером. Охраны меньше. Иначе застрелить могут. Хотя вряд ли. По ногам обычно сначала стреляют.

– Ладно, – согласился на воскресенье мальчик, но спросил: – Ведь можно незаметно посмотреть?

– Как повезёт, – пожала плечами комсорг.

Лукич прикурил новую папиросу и сказал:

– За молоко, детки, спасибо. Халву с собой забирайте. Халва для моего желудка тяжеловата будет. Сами покушайте. И по вечерам на Лодочной поосторожнее, опять какой-то хрен по крышам бродит. Идите с Богом!

Ребята не стали возражать. Свой общественный долг они выполнили – ветерану молока принесли, можно было возвращаться домой. Тем более что уже стемнело и скоро могла вернуться с работы Серёжина мама, да и Борькина мама не поощряла поздние гулянки. Только Принцесса ничего не боялась. Её родители привыкли, что их дочь часто по ночам выполняла разные комсомольские поручения.

Они шли в тёплом сумраке, мимо наполненных жёлтым светом фонарей на столбах и то и дело заглядывали в окна домов, стоящих по обе стороны дороги. Свет зажигался то в одном окне, то в другом. Где-то пили чай на кухнях. Где-то включали телевизоры, отчего потолки мерцали голубыми проблесками. В некоторых окнах торчали головы любопытных старушек, жадно проживающих старыми глазами всё, что происходило у них под домом.

В своей квартире мальчик оказался на несколько минут раньше мамы. Перед этим он попрощался с друзьями, договорившись встретиться завтра после уроков.

Мама быстро поела сама, покормила его остатками куриного бульона и села перед телевизором.

– Пьехи концерт через десять минут будет, – сообщила добрая женщина ребёнку. – Если хочешь, можешь со мной посмотреть, а уроки попозже сделаешь.

– Она кто? – заинтересовался Серёжа.

– Она из Франции приехала к нам жить и запела, – проинформировала мама. – Носит самые модные платья. Хочу приглядеться и лекало с одного сделать. Мастеру в пошивочном цеху покажу. Если ткань выделит, то сошью как образец. Вдруг примут? Дадут премию, и мы с тобой тогда летом поедем на море, в Анапу. Да, вот ещё, – подняла кверху указательный палец, акцентируя Серёжино внимание, – завтра к нам в гости придёт дядя Володя. Мы посидим, чаю попьём. Мы с дядей Володей в одном классе учились. И тут прямо в магазине встретились. Понял? Веди себя прилично. Дядя Володя – инженер-физик.