В качестве подтверждения, что записка – не попытка дешёвого розыгрыша, вслед за ней были помещены несколько фотографий с только что закончившейся «тайной вечери» с указанием, до секунд, времени съёмки.

Ойяма несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул воздух сквозь сжатые зубы. Сомневаться в том, что снимки подлинные, не было никаких оснований, он сам присутствовал и в кабинете, и теперь – на великолепного качества изображениях. За прошедшие двадцать две минуты написать письмо, загрузить и передать его вместе с подтверждающими иллюстрациями едва ли кто-нибудь из присутствующих успел бы. А больше на совещании никого и не было. Вот здесь запечатлены все сразу, так что, кто фотографировал – само по себе вопрос. Специальные сканеры перед началом совещания подтвердили отсутствие любого рода приборов, не предусмотренных протоколом и инструкциями по безопасности.

Впрочем, насчёт этого президент не испытывал особенного оптимизма. Всё зависит от того, кто непосредственно занимается безопасностью. Что он скажет, то и будет принято к сведению. И деваться тут некуда. Не средневековая Япония вокруг и даже не патриархальная Сицилия, нельзя в этой Америке дать голову на отсечение, что любой этажности пирамида перекрёстной слежки за теми, кому вверил свою жизнь, гарантирует от предательства.

Ну, допустим, камеры слежения в кабинете имелись и зафиксировали видео– и аудиоряд совещания. За те самые двадцать минут некто изготовил записку, должным образом её оформил (а здесь, Ойяма понимал, требовалась рука каллиграфа очень высокого класса, одновременно владеющего и тонкостями стилистики японского, и современным американским языком) и вместе с фотографиями скинул на его почтовый ящик. А вот это ещё одна сложность (он пока рассуждал только о технической стороне вопроса) – пароль для связи был известен крайне узкому кругу лиц, и ни один государственный служащий в него не входил.

Неужели «врагам» (президент пока мысленно взял это слово в кавычки) удалось купить кого-то из тех, в ком он был уверен, как в самом себе. Купить или выманить шантажом. Задача сложная, крайне дорогостоящая, и в любом случае – практически бессмысленная. Очень сильно рисковать, и ради чего? Чтобы однажды послать ему такую вот записочку? Именно однажды, потому что любому понятно – пароль он сменит сразу же, независимо от содержания текста.

Тем более существует масса способов донести до адресата любую информацию, не прилагая вообще никаких трудов. Как до Кеннеди – путём платного объявления в газете[51].

Может быть, таким образом некто собирался посеять сомнение в верности самых, как он считал, близких людей? Глупо. Это только в плохих мелодрамах и в высокой классике вроде «Отелло» герой предпринимает судьбоносные действия на основании недостоверного слуха или намёка. В реале генерал, да ещё восточного (мавританского) происхождения, сначала как следует порасспрашивал бы господина Яго, служанок и всех более-менее к ситуации причастных. А уже потом сделал вытекающие из результатов расследования выводы, грозившие смертью скорее интригану, чем законной супруге. В уставе кайзеровской германской армии командирам прямо предписывалось даже в самых очевидных случаях меру наказания за дисциплинарный проступок назначать лишь на следующий день. Во избежание воздействия эмоций на здравый смысл.

И самое главное – его ведь неизвестный «друг» прямо предостерегает о возможности неких противоправных действий именно тех лиц, которые единственно могли бы осуществить такую, с позволения сказать,