«Разозлится, наверное. Глеб Митрофанович сказал, что она аристократка. Зачем ей неотесанный чурбан?»

— И еще у меня будет одна маленькая просьба, — проговорила Алисса, берясь за чайник. — Вы мне поможете?

Обычно Златослав в таких случаях отвечал: «Смотря что нужно сделать», но сейчас без колебаний ответил:

— Конечно!

Когда они добрались до навеса, выяснилось, что Алисса хочет, чтобы он ей завязал на запястье красную нить — самой неудобно. Керосиновая лампа давала достаточно света, и Златослав, воспользовавшись случаем, добавил на узел пару простеньких наговоров — на здоровье и на удачу. Завязывать что-то серьезнее он не рискнул, Ярополк подарил Алиссе нить с бусиной из сердолика. Такая бусина из Обители уже обещала владелице благоденствие, защищала от приворотов и колдовства и приносила супружеское счастье. Лишнее добавлять — только портить.

После этого они торжественно чокнулись кружками с чаем и перешли на ты.

— Я не училась в школе при Ордене, — объяснила Алисса. — Лисса слишком своенравная, я ей потворствовала... просидели на домашнем обучении. Мне и сравнить не с чем, про Обитель просто интересно. Интересно, как маленькие волхвы живут. Наверное, неплохо, раз ты в такого красавца вымахал.

Златослав удивился:

— Издеваешься, что ли? Какой я красавец? Это ты — ух! А жили как? Нормально жили. Уроки: заклинания, травоведение, классификация нечисти, методы борьбы с прислужниками Морены, работа с сырой энергией земли, работа с защитником. Уроки труда, уроки домоводства — пока все рецепты из Кулинарной книги волхва не приготовишь, в вольную жизнь не отпустят. Память у меня хорошая, но на уроках сидеть неохота было. Убегал постоянно. То со старшими пацанами, то с младшими. Обитель рядом с городком, речка неподалеку, совхозные поля. Мы недалеко убегали, зимой часто носу не высовывали, потому что холодно. А весной, летом лезешь через низкую ограду, медвежонка подпихиваешь или за собой тянешь, перелезешь и свобода! Первым делом мы на хлебозавод бежали. Нас там знали прекрасно. У них всегда хлеб подгоревший на противнях во дворе стоял. Бери, сколько хочешь. Мы хлеба похватаем, и на мясокомбинат. Там разные смены были, одна тетка нас гоняла, а остальные были добрые. Дадут нам каких-нибудь перекрученных сосисок или колбасы помятой, и мы через поля на речку. По пути поля обносили. Если огурцы — рвали огурцы, если помидоры — помидоры, а если клубника — прямо там сидели и кусты объедали, пока сторож не прогонял.

— А потом?

Алисса смотрела на него с улыбкой, глаза блестели, словно она только что пробежалась с мелкими волхвами по полю.

— Потом к реке. У нас там была нычка за железнодорожными путями, стояли вагоны, на фабрику ветошь подвозили и шерстяные нитки в тюках. Там мы в плохую погоду прятались. А когда тепло и солнце, сразу к реке. Течение там было не сильное, к сваям автомобильные камеры привязаны. Мы на мелководье плескались, доплывали до камер и обратно, потом на берегу поедали все, что удалось по пути собрать. Сейчас понимаю, что и камеры эти автомобильные наставники привязывали, и кто-то из защитников за нами присматривал, потому что когда у Елисея ногу судорогой свело, его Федор сразу вытащил. А тогда казалось — мы убежали. И Федор или другой защитник нас только вечером нашел и в Обитель отконвоировал. А там накормили ужином, поругали и отправили уроки делать два часа перед сном. Эх!

— Не обижайся, но Федор, по-моему, за тобой и Степой и сейчас присматривает. И Ярополк.

— Чего обижаться? — пожал плечами Златослав. — Присматривают оба. Яр мне как отец. Он в Обитель пришел за три года до того, как у меня Степа появился. Ушел в наставничество, когда овдовел. Пьяный водитель жену сбил, самосвал влетел в остановку. Дети уже взрослые были, женатые, и Ярополк дом другому волхву передал, а сам ушел в Обитель. Он три года классификацию нечисти преподавал, курс читал, учеников не брал. А потом вышел во двор Обители, к елке, когда меня привезли, имя дал, и больше из виду не выпускал. А Федор Степана всему учил. И затрещины отвешивал, если тот не по делу огрызался.