Все ее уловки, имевшие своей целью обольстить короля, тем более достойны похвалы, что маркиза не обладала страстным темпераментом и ей стоило большого труда играть роль пылкой любовницы. Она прибегала к различным хитростям, чтобы хоть как-то соответствовать горячему темпераменту короля. Вот что рассказывала ее верная камеристка, мадам Оссе, о некоторых возбуждающих средствах, которыми пользовалась ее хозяйка:

«Мадам Помпадур прибегала к различным средствам, чтобы нравиться королю и отвечать на его сладострастные порывы. Одно время она начала употреблять в большом количестве за завтраком ароматизированный шоколад с тройной порцией ванилина, а на обед – трюфели и супы с сельдереем».

Хотя такой рацион и возбуждал маркизу, мадам Оссе посчитала его опасным для здоровья его хозяйки и однажды сказала ей об этом, но фаворитка не вняла ее советам. Тогда камеристка обратилась к герцогине Бранкас, которая в свою очередь предостерегла маркизу:

– Моя дорогая подруга, – ответила ей маркиза Помпадур, – я боюсь потерять расположение короля, если перестану ему нравиться. Мужчины, как вы знаете, придают большое значение некоторым вещам. Я, к несчастью, холодная по темпераменту женщина и вынуждена прибегать к различным эликсирам, чтобы как-то исправить этот изъян. И вот уже два дня, как я чувствую, что мои усилия не пропали даром^>53.

Взяв в руки возбуждающие средства, герцогиня Бранкас тут же выбросила их в камин.

Мадам Помпадур с возмущением воскликнула:

– Я не люблю, когда со мной обращаются как с ребенком.

Но тут же, расплакавшись, призналась, что возбуждающие средства вредят ее здоровью.

Когда мадам Бранкас ушла, она позвала свою камеристку, мадам Оссе, и со слезами на глазах сказала:

– Я обожаю короля и хочу доставлять ему удовольствие. Иногда он называет меня рыбой с холодной кровью. Я готова отдать жизнь, лишь бы меня не разлюбил мой повелитель.

Отсутствие темперамента у фаворитки скоро стало достоянием гласности, и вокруг короля вновь стали крутиться женщины.

На всякий случай.

Одна из них, мадам Куаслен, даже заставила поволноваться мадам Помпадур. Как-то вечером в Марли обе женщины обменялись колкостями, позабавив присутствовавших при этом придворных. Маркиза вернулась к себе в состоянии, близком к истерике. Позвав к себе мадам Оссе, она сказала:

– Никто раньше не был столь дерзок со мной, как эта мадам Куаслен. Сегодня я с ней играла в карты, и вы можете себе представить, что я вынесла. Придворные не спускали с нас глаз. А мадам Куаслен вела себя просто вызывающе. Она два или три раза воскликнула, глядя мне в глаза: «Мой ход!» Я думала, что упаду в обморок, когда она произнесла с торжеством в голосе: «Король – мой!» Вы бы посмотрели, какой реверанс она сделала, когда уходила.

– А король, – спросила камеристка, – что он сказал?

– Вы его совсем не знаете, моя милая, – ответила мадам Помпадур. – Если даже сегодня он уложит ее в свою постель, перед всеми он будет с ней холоден, а со мной подчеркнуто любезен. Так уж он воспитан^>54.

Мадам Помпадур не ошиблась: король стал вскоре любовником мадам Куаслен и, похоже, получил немалое удовольствие.

Уязвленная фаворитка вызвала к себе почтового министра Жанеля, просматривавшего по приказу короля частную переписку придворных и докладывавшего государю о наиболее интересных «находках» в письмах его приближенных, и передала ему письмо со словами:

– Король должен знать содержание этого послания, поэтому положите его вместе с той кор респонденцией, которую вы готовите ему для до клада. Если он спросит об авторе, можете ответить, что это советник парламента, и назовите его имя.