5. *4*

Время шло. Замерев, Ула ожидала возвращения Карвелла. Сердце часто колотилось и никак не желало успокаиваться. Отчего-то шум во дворе смутил её. Гости в замке были такой редкостью, что любое подобное событие вызывало маленький переполох, а после нападений начальник стражи строго следил за чужаками и сопровождал каждый шаг Урсулы, пока она, поддавшись эмоциям, снова не удирала от него. Карвелл ругал её за легкомыслие, а она с детства привыкла, что защищена. Верный страж оставался надёжной стеной рядом.

Сейчас Карвелл ушёл, чтобы выполнить свои обязанности, а Уле сделалось невыносимо тревожно.

— Спокойно, Ула. — Советник чуть улыбнулся, заметив состояние воспитанницы: он всегда оставался внимателен к мелочам. — Не волнуйся, пока ничего не произошло.

— Я трусиха, милый Харви. — Она заулыбалась в ответ, откинулась в кресле, стараясь расслабиться. — Глупые страхи.

— Неправда. — Харви поднялся и медленно прошёлся по зале, скользя взглядом по потускневшим от времени картинам. — Ты храбрая и способна на многое. Я стану молиться Великому Пастырю, чтобы тебе хватило сил.

— Знаю. — Появившаяся было радость снова угасла в Уле. — На мне ответственность за земли, за людей, за будущее рода.

Ничего не ответив на горькие слова юной хозяйки, Харви остановился перед портретами родителей Урсулы и покачал головой. Показалось, что он хочет сказать нечто значимое, оттого глаза загорелись решимостью и их обычная старческая блеклость на время ожила цветом.

Не успел. Дверь резко распахнулась, и появился Карвелл.

— Посланник лорда Скоггарда. — Рука его с силой сжимала рукоять меча на поясе. — Ожидает приёма в малом зале.

Вскочив, Ула метнулась к выходу, остановилась, вопросительно повернулась к советнику. Последний раз переговоры с соседями состоялись два года назад, сразу после совершеннолетия леди Бидгар. Старик тогда взял на себя основную часть обязанностей, обучая воспитанницу, сам держал слово перед посланниками, направлял действия Урсулы.

— Платье, Ула, — напомнил Харви.

Она сама знала, что для официального приёма нужно сменить одежду, надеть ненавистное платье, в котором так трудно дышать и двигаться. Впрочем, двигаться ей и не придётся. Только сидеть в кресле с высоко поднятой головой и прямой спиной, умирая от тоски. Ни одна из обязанностей лорда земель не казалась Уле настолько нелепой и затруднительной.

Никто и не спросил Карвелла, узнал ли он, чего хочет посланник. Ни один из гонцов не расскажет начальнику стражи о деле, с которым приехал к лорду. Расправив плечи, Урсула поднялась в свою комнату, где Дана помогла ей облачиться в платье для приёмов. Долго всматриваясь в собственное отражение, Ула с трудом узнавала себя в суровой молодой женщине с нахмуренными бровями и излишне бледным лицом. Потемневшая полоса на шее своеобразно дополняла образ. Казалось, на волю вырвался родовой призрак из подземелий замка. Вместе с Даной они выбрали широкую ленту, чтобы скрыть следы, оставшиеся после нападения. Ула была полностью готова. Подумав, она отдала приказ прибрать комнату для посланника и добавить несколько блюд к обеду, мысленно дописав золотые в графу «расходы».

В малый зал леди Бидгар шла медленным шагом, слушая торжественное шуршание ткани и собственное сбивчивое дыхание. Что-то взволновало Улу. День, начавшийся с чудесного сна и радости, постепенно скатывался в бесконечную череду непонятных ей событий, недомолвок и предчувствия беды. Все рассказы советника и Карвелла о соседях приучили её к мысли, что от Скоггардов не следует ожидать ничего хорошего.