– Это что же – твоя заначка, чтобы не бегать на охоту лишний раз? – брезгливо спросил Курт. – Что-то вроде бутылки на полке? И что ты станешь делать с этой бутылкой, когда по ней пойдут трещины?

– Что-то от меня ускользает тайный смысл твоих иносказаний. Что ты подразумеваешь под этим?

– То, что со временем молодая любовница с извращенными наклонностями становится старой нянькой-кормилицей. Что ты будешь делать, когда ей стукнет лет сорок? Выгнать – начнет болтать; продолжать прежнюю линию… – Курт передернулся. – Бр-р… Я понимаю, что ты и сам не мальчик, однако сомневаюсь, что тебя особенно привлекают ровесницы.

– Ну, так долго я ждать не намереваюсь, – разъяснил фон Вегерхоф уже менее охотно. – Выдам ее замуж; это довольно просто. Первое – познакомить с тем, кто ей точно придется по душе. Второе – напомнить о традиционных женских мечтах; муж, семья, пироги, дети… Ну, а третье – сделать так, чтобы она захотела сменить загадочного вечного любовника на вполне понятного, родного и близкого мужа. Наскучить же женщине настолько, чтобы она возжелала от тебя уйти, – несложно. После чего ею же совершается долгий тяжелый разговор, бурное прощание, и все остаются довольны. От упреков в мою сторону удерживает тот факт, что она ушла сама, переполненная даже, быть может, чувством вины по этому поводу; от желания откровенничать – страх перед Инквизицией.

– Отработанная схема?.. А какого мнения отец Бенедикт о твоих вычурах?

– А о твоих? – парировал стриг. – Я, замечу, кроме, как ты выразился, бутылки на полке нахожу в происходящем и простые удовольствия, без которых коротать вечность, согласись, довольно тоскливо.

– И много попадается таких мышек, тяготеющих к роли пайка?

– А тебе – неужто мало встречалось любительниц парней со Знаком? Отчего, думаешь, инквизиторы имеют такой успех у дам?.. Кроме того, – продолжил фон Вегерхоф серьезно, – я уже упоминал, что данный процесс не столь тривиален и прост, как кажется. И, чтоб ты знал, жертва испытывает не меньшее удовольствие, хотя и несколько иного характера; в том случае, разумеется, если не стои́т цели вызвать страх и усугубить боль намеренно.

– Откуда тебе-то знать? – не сдержав откровенной неприязненности, бросил Курт, и стриг тяжело усмехнулся:

– Не забывай – я сам через это прошел.

Курт умолк, глядя в как-то незаметно опустевшее блюдо перед собою. Вообразить фон Вегерхофа в роли жертвы не выходило, и представить себе, каким он мог быть человеком, тоже не удавалось никак.

– Да, верно, – с усилием выговорил Курт, наконец подняв взгляд. – Как это случилось?

– Все не оставляешь надежды меня расколоть? Бесполезно. Слишком мало пива для откровений… Попробуй, – возвратив в голос прежнюю беззаботность, предложил стриг, – постная телятина. Если после этого ты не скажешь, что мой повар волшебник…

– Хозяин – стриг, повар – колдун, – пытаясь вторить беспечному тону фон Вегерхофа, подсчитал Курт. – Меня здесь явно недоставало… Ну, что ж, в таком случае я готов выслушать еще массу приятных новостей. Как я понял вчера, обнаруженное тобою тело – не единственное из того, что известно тебе и не известно городским властям?

– Не единственное, – согласился фон Вегерхоф. – Сегодня, когда ты, наконец, способен думать о деле, расскажу все с самого начала, и начнем думать уже вместе… Итак, примерно два месяца назад, в середине января, в Регенсбурге произошел забавный incident. На улице местные головорезы прижали к стене некоего субъекта, однако субъект оказался упрямым и со своими богатствами расставаться не пожелал, посему головорезы вполне разумно рассудили, что забрать оные богатства у трупа будет куда легче. Субъект поднял крик, на который примчалась городская стража. Головорезов повязали, однако до того момента кто-то из них успел-таки пырнуть субъекта ножом. Истекая кровью, тот поразительно активно противился попыткам стражей оказать ему помощь, на вопрос о том, в какой дом или гостиницу его препроводить, отнекивался и темнил, при упоминании о враче забеспокоился… Когда до парней в шлемах дошло, наконец, что дело нечисто и надлежало бы, вообще говоря, доставить субъекта в местную тюрьму, тот достал что-то из потайного кармана и сунул в рот.