- Они злые? Как матушка?

- Матушка твоя злая не потому, что тёмная ведьма. Скорее уж просто характер такой.

- Какие они бывают, ведьмы?

- Уль, - в окне появился Данила. – Там у нас чемпионат по шахматам! А потом военный совет. Ты идёшь?

- На шахматы – нет, а на совет постараюсь. Вы там только не подеритесь.

- Да ну, какая драка. Так, лёгкие дружеские разногласия. Кстати, Антонина Васильевна, ваш козёл жульничает!

- Так ведь козёл, - пожала плечами бабушка. – Какой честности ты от него хочешь?

- Ну да… действительно. Что-то я не подумал. Ладно… вы тут… всё в порядке?

- Просто разговариваем.

- Чаёк вот поставим. Самоваром. За чайком и советоваться будет проще.

- Это точно.

И Данила исчез.

- Хороший мальчик, - сказала бабушка. – И демон этот… как не демон.

- Он Эльке нравится. Кажется. Я не уверена. Но они друг другу подходят. Хотя… не знаю. Сами пусть решают.

- Именно. И хорошо, что ты это понимаешь.

- Как не понять-то?

- Обыкновенно. Чаще как раз и не понимают. И ладно, когда просто люди, хотя и они способны дел наворотить всяких, но вот если ведьма, то такое непонимание дорого стать может. Причём не со зла даже. Чаще это вот непонимание наоборот, идёт от желания причинить добро. Вот, скажем, приходит юноша и говорит, что любит девицу некую больше жизни. Что всё-то для неё сделать готов, хоть звездочку с неба снять, хоть луну из колодца вычерпать. И плачется, бьёт челом, что без девицы оной жизнь ему не мила. А ведьма глядит, что и девице он вроде как не противен, что поглядывает она на него с интересом, да без особое страсти. Вот и решает, что отчего б и не помочь влюблённым?

- Привораживает?

- Есть разные способы, но да… приворотами тоже можно. И вот уж у них любовь да согласие, брак, детки пошли. Но только ладу в семье нет, потому что, получивши свою ненаглядную, юноша вдруг понимает, что не того хотел. Что она его влекла, когда была далека да недоступна. А вот своя, под боком, и надоела уже. И вовсе у него новая любовь случилась, которая тоже такая, что прям сил нет устоять…

- Вот… сволочь!

- Именно. А девица и не понимает, что не так. И остаётся одна, с разбитым сердцем… и хорошо, когда одна, а то случалось, что и с детьми. И всякое случалось. Так что старые ведьмы в дела человеческие стараются не лезть, потому как, что ни сделай, всё одно виноватою останешься.

Бабушка поднялась и, оглядевшись, велела:

- Самовар несите.

И по ногам словно сквозняком потянуло, правда, тёплым. Краем глаза Ульяна уловила движение, но такое смазанное, которое будто и было, а может, совсем его даже и не было.

А на столе появился самовар.

Вот только что не было, а тут раз и возник.

- Учись, девонька. Домовые в твоём доме живут.

- Да, но…

Как сказать, что Ульяна понимает, что они живут, только это всё равно в голове не укладывается. Наверное, слишком много всякого-разного в последнее время случилось, и вот оно до сих пор всё в голове и не укладывается.

- Прикажи показаться.

- Покажитесь, - послушно сказала Ульяна.

И ничего не произошло.

- Не чуешь ты за собой силы пока, - бабушка покачала головой.

- А как надо?

- Покажитесь, - произнесла она вроде бы и спокойно, но так, что Ульяна и дышать перестала. А над полом заклубился туман, складываясь в нечто… человекоподобное?

Точка, точка, огуречик…

Как будто детские рисунки ожили. Такие вот, нелепые, угловатые и напрочь схематичные. Только и понятно, что у этих, сплетенных из тумана и теней существ, есть руки, ноги и головы. И что одно из них – женского роду, потому что в стороны торчали две косицы.

- Идите, - разрешила бабушка. – Им тягостно в мире людей быть.