- Странно на тебя дар влияет, - протягивает задумчиво.

Что он заладил одно и то же! Какой еще дар? Если он про то, что весь зал в копоти был? Так это случайность.

- Как он должен влиять? – с опаской интересуюсь.

Ну, давай же братец, колись!

- Нет времени, - машет рукой. – Потом. Скоро тюремщик придет. Долго беседу вести нам не разрешат. Я знаю, как тебе помочь, - вздергивает подбородок.

Хм… какого качества может быть помощь от человека вонючки?

- Неужели? – подозрительно на него кошусь.

- Да мы с матушкой все придумали. Она очень серчает. Подвела ты ее. Опозорила, - укоризненно смотрит на меня.

Ах, еще же маман «демонесса». С такими родичами и врагов не надо. Бррр… меня передергивает. Неудивительно, что Августина сбежала. Только зачем на меня их повесила?

- Выкладывай, - машу рукой.

Подзывает меня ближе. Лицо такое, будто сейчас вселенскую тайну мне откроет.

Рисковый я человек. Подхожу к братцу. Он туже же хватает меня за руку. Сильнее притягивает к себе. Зачем же так жестоко?! Я же задохнусь!

- К тебе наведается супруг твой. Падай на колени и моли его о помощи. Скажи, что подсыпали тебе зелье противозаконное. Враги свадьбу сорвать хотели. Соглашайся на любые условия. Главное – помилование заслужить, - шепчет мне в лицо.

Сначала до меня долетает вонь изо рта, только потом смысл его слов.

- Чего? – переспрашиваю.

Я определенно ошиблась. Он не мог сказать подобную ересь. Или мог?

- Августина! Это единственный шанс! Мы столько лет готовились. А если тебя сожгут, все пойдет прахом, - говорит, как сектант на проповеди. Самозабвенно, с запалом.

- То есть, - начинаю тихо, я держусь, ох как я держусь, - Что меня сожгут, не особо важно. Главное – ваши цели. И только из-за них вы меня спасать решили?

- Что есть смерть одного, во благо всего рода и королевства! – выдает скороговоркой.

Молодчинка! Агитационные лозунги выучил назубок.

- Вот и подставляй свою пятую точку на благо королевства. А я полюбуюсь, - пробую вырваться из его хватки. Не выходит. Цепко держит.

- Ты начни с супружеского долга. Стань для него умелой искусницей! – с таким же радостным запалом продолжает свои «наставления». – От того как постараешься, Августина, зависит наше будущее!

Я держалась… терпела… Моему терпению памятник можно поставить! Но все же настырный вонючка, таки доигрался…

Изворачиваюсь, хватаю его за нос, тяну и выкручиваю. Ааа… пальцы скользят… кожа у него жирная, как в масле.

Братец пищит, как поросенок. Зато руки разжимает. Освобождает меня от захвата.

- Августина! Ты что? – отходит назад. Дотянуться до него не могу. А руки так и зудят еще навалять ему. Чтобы за каждое свое грязное слово ответил.

Искусница! Что за слово такое мерзкое? Меня под козла подложить! Да я лучше сама добровольно на костер, чем с этим… Тошнота к горлу подбирается.

Все же братец мне попался до нельзя гармоничный. Что снаружи грязь и вонища, а внутри вообще тухлятина.

Держится за нос. Смотрит на меня обескуражено.

- Постарайся, братец, чтобы когда я выберусь, до тебя не добралась. Очень постарайся, - говорю слишком спокойно, а внутри кровь закипает.

- Ты сама одобрила этот план! – пищит.

Моя рука через решетку тянется к нему. Придушить. Заставить съесть все его словечки.

В этот момент из моих пальцев вырывается красный светящийся луч и летит прямиком в лицо вонючки. Он отлетает к противоположной стене. Оглушающе вопит.

Ай! Ушам больно! Сидит на полу, раскорячившись, как мой муженек недавно. Борода тлеет.

- Как ты могла! – смотрит на меня, округлив глазищи.

- Еще не то будет, если еще хоть раз услышу, что-то подобное! – угрожаю.