— Я не переживаю, чему быть тому не миновать, — процедил незнакомец, успокаиваясь. — Испытания? Что ж, логично.

Мужчина почему-то многозначительно посмотрел на небо, пробормотал что-то непонятное (ругательство, не иначе) и с надеждой спросил:

— А вы не ошибаетесь? Она… та блондинка… точно светлая?

— Я… я вообще-то… нет… то есть да, не ошибаюсь, — выдохнула я: карту я засветила, а из песни слов не выкинешь.

— Благодарю вас за труд, юная ведьма, — незнакомец кивнул. — Не опоздайте на сбор. Вам уже исполнилось восемнадцать?

— Д-да, летом еще.

Мужчина встал и пошел прочь. Силуэт его растворился в полумраке галереи. Уже вечер? Как быстро потемнело. Пора в общагу. Но, блин, что это только что было?! Этот тип реально поверил в гадание? Нет, просто поприкалывался со скуки, должно быть. Развел меня, как дуру малолетнюю. А может, он вообще… старшекурсник?!

— Эй! — минут через пять, придя в себя, крикнула я вслед красавцу, зная, что он меня уже не услышит. — А обзываться-то зачем? И какой-такой сбор?! Оргия какая-нибудь, восемнадцать плюс? А вы точно препод?

— Точно, ваш новый декан! А сбор тот самый, в полночь, на Самайн! — донеслось из сгущающейся темноты.

Упс.

2. Глава 2. Новый жилец

Глава 2. Новый жилец

Вскоре я утвердилась в мысли о том, что меня нагло развели. Я даже в деканат заглянула. Там по-прежнему сидела наша деканша, неприятная, известная своей мстительностью дама по прозвищу Дыба. В общаге о длинноволосом преподе тоже никто ничего не знал.

На выходных я поехала к тетке. Про себя я всегда называла ее именно теткой, а не тетей, а сама она заставляла меня обращаться к себе по имени. Она вообще не особо обо мне пеклась, ни раньше, ни теперь. Мол, я уже взрослая, а она еще молода, и свалившаяся ей на голову несколько лет назад племянница-сирота не повод хоронить себя в топком болоте материнских обязанностей.

Я, видимо, застала тетку в неподходящий момент – мельком видела какого-то высокого мужика, спускавшегося с нашего этажа. Замешкалась на площадке – там кто-то приютил грязного котенка – и не успела разглядеть Риткиного хахаля. Может, он, конечно, от бабы Светы выходил, но вряд ли, наша дверь очень характерно скрипит, когда закрывается. Впрочем, какая «наша»? О чем я, вообще? Мой дом сгорел, у меня ничего не осталось.

У Риты на кухонном столе лежали деньги. Нехилая пачка денег, с мой мизинец толщиной, из пятитысячных купюр. Тетка быстренько смахнула ее в сумочку и неприветливо поинтересовалась, какого лешего я приперлась в субботу, если мы договаривались на воскресенье. Но из-за похолодания мне срочно понадобились теплые вещи, о чем я терпеливо Ритку и оповестила. Я забрала сумку с зимней одеждой и была такова. Спускаясь по лестнице, от отчаяния глотала слезы. Кажется, я тут уже совсем чужая. Как мне дальше жить? Я пока в общаге. А потом?

Котенок сидел в коробке. Кто-то постелил в ней обрывок пеленки и поставил рядом блюдце с молоком. Увидев меня, котик заорал. Мяв у него был сильный, пронзительный, несоизмеримый с крошечными размерами.

— У тебя такие зеленые глазки, — умилилась я, остановившись у коробки.

Котенок утвердительно рявкнул, требовательно глядя мне в лицо. Поднялся на задние лапки и впился когтями в штанину. Даже попробовал вскарабкаться по ноге.

— Извини, я бы тебя взяла, но у меня тоже своего дома нет, — вздохнула я, отдирая кота от джинсов.

Дверь скрипнула. Меня окликнули. По лестнице за мной спускалась тетка.

— Успела. Вот, — пряча взгляд, она сунула мне купюру, видимо, из той самой пачки. — Я тут… заняла у одного знакомого.