Почти таунхаус, если бы не размер квартиры, она была крошечной. Эту квартиру я приобрела года два назад и за совершенно смешные деньги. Что-то похожее на студию в современном ее понимании, но с четырёхметровыми потолками, камином, который даже работал, и огромным балконом, на нём и красовалось мое чудесное апельсиновое дерево. Оно манило соседку, напоминало о старинном романе, давало тень двум залетным голубям и жутко меня нервировало.

Вторым соседом был старый татарин, самый коренной петербуржец, какого я встречала. Глубоко верующий мусульманин, востоковед, художник. Его предка привезли сюда по указу Петра, предок был дворником. Сосед тоже мог стать потомственным дворником, если бы не поступил с первого раза в самое престижное художественное училище нашего культурного города - Мухинское -практически без подготовки, на спор.

Главным минусом моей очаровательно крошечной квартиры кроме ее размеров, была пушка. Самая настоящая большая пушка. Украшая собой стену старинной Петропавловской крепости, она громогласно стреляла. Каждый день. Ровно в полдень. В довершение этого из настенных часов, которые достались мне вместе с квартирой, с милым вкрадчивым «Ку-ку» вылетала кукушка. Ровно двенадцать раз, видимо, чтобы добить наверняка. Или не очень тонко намекнуть, что вставать все же стоит до полудня. Даже если ты программист, даже если завершен крупный проект, случился внезапный отпуск, получена оплата и премия сверху. Часы выкинуть рука не поднималась, приходилось терпеть.

После покупки я не стала многого менять в квартирке. Дубовый паркет советских времен мне отциклевали и покрыли тёмной морилкой рабочие одной из стран Средней Азии. Таким пол был везде за исключением ванной и туалета. Там пришлось все же поменять плитку, но не сантехнику. Плитка пола в ванной комнате, согласно моему оригинальному вкусу, стала тёмно-синей. Стены же везде были светло-бежевыми, почти белыми, мебель – тёмно-коричневой, цвета чуть подтопленного горького шоколада. Большая часть мебели, антикварная, которой в принципе в квартиру помещалось не так много, досталась от прежних хозяев. В прихожей – огромный платяной шкаф с резьбой и шишечками, в нём при желании можно было, как мне кажется, организовать небольшую гостевую спальню. Ванная была, вероятно, ровесницей дома. Крошечная, сидячая ванна возвышалась на львиных лапах. Мастер, нанятый мной чтобы покрыть ее новым слоем эмали, когда увидел. смеялся до слез, Ему таких еще не встречалось. Он назвал ее карликовой ванной на гордых львиных лапках. Фи.

Люсинда частенько дремала наверху шкафа, там было ее логово. Мерное сопение вводило в заблуждение, кошка казалась абсолютно безмятежной. На самом же деле она трепетно ждала, когда я сяду завтракать, практически охотилась. Люсинда обожала любые съестные припасы. Истинная петербуржская полосатая помоечная кошка теперь уже повышенной упитанности, она выбрала меня в хозяйки прошлым летом. Откуда зверюшка взялась, никто не знает до сих пор. Я нашла её на лестничной площадке перед своей дверью одним из вечеров конца лета. Тогда, засидевшись за книгой допоздна, я услышала странный шорох, как будто кто-то вскрывал замок и дёргал ручку. Насторожившись, и схватив метлу, я выскочила на площадку. А там она - Люсинда - методично точила когти о мою обшарпанную дверь. Дверь – это, конечно, лицо квартиры, то, что первым бросается в глаза. Свою я облагораживать не спешила, она явно пережила не одно поколение владельцев. Крепкая, деревянная, усиленная стальной решеткой изнутри, дверь производила довольно жалкое впечатление снаружи и наталкивала на не самые приятные мысли о достатке владельца квартиры. Одним своим видом она отваживала потенциальных воров от моего дома, за что я и ценила этот шедевр.