- Но у вас есть еще мойщица, - проговорила я и вспомнила, как часто отлынивала от своих обязанностей моя сменщица. А сколько раз она оставляла мне горы немытой посуды? Я себе такого не позволяла. Стыдно было не выполнять свою работу. А ей вот нет. Ну так пусть и поработает с недельку каждый день. Ей полезно.

- Не подпишу, - холодно сказал директор. – Будете работать, пока мне угодно.

- Что? – а вот тут я начала, мягко говоря, злиться. – Подпишите, - попросила, чувствуя, что внутри закипает недовольство.

Веник уставился на меня с выражением гадкого самодовольства, и я стиснула зубы, мысленно возжелав, чтобы господин директор взял своими пухлыми пальцами ручку и подписал мое заявление там, где надо.

И вдруг, о чудо, рука мужчины потянулась к дорогой ручке с золотым пером.

Мы оба почти одновременно уставились на его руку, в то время как Веник, придвинув к себе заявление, начал его подписывать. При этом глаза у мужчины разве что из орбит не лезли от удивления и злости.

- Да что это за… - прорычал он.

«Моя магия!» - поняла с каким-то отчаянием.

Вот и случилось то, о чем предупреждал Дима. Моя сила сама проявила себя на одних моих эмоциях. А все потому, что я разозлилась и отчаянно захотела, чтобы Веник подписал бумагу.

Сама не помню, как выхватила у него из руки этот лист, пробормотала короткое: «Спасибо!» - и бросилась вон из уютного кабинета директора. И теперь, стоя в вагоне метро, все думала и думала обо всем случившемся.

Нет! Надо учиться пользоваться тем, что получила, иначе быть беде!

Я закусила нижнюю губу. Захотелось домой, к маме, к вкусному ужину и предстоящему разговору. Ума не приложу, как объясню ей о том, что буду учиться.

Нет, она всегда желала этого для меня. Но поверит ли, если скажу правду? Или стоит повременить с такими новостями?

Скажу, мол, буду учиться, что выпал шанс, а уже потом постепенно приучу ее к Феде и своим новым способностям. В общем, та еще дилемма. Просто Шекспировская трагедия, быть или не быть. А в моем случае, говорить, или не говорить, что не легче.

Мама ждала с ужином и была в очень приподнятом настроении. Она встретила меня у дверей и забрав рюкзак, подождала, пока разуюсь.

- Ты что, дома днем была? – спросила она.

Я подняла удивленный взгляд.

- Не поняла? – пробормотала.

- Дома такая чистота и порядок, - мама улыбнулась.

- А… - я не сразу поняла, что произошло. Потом меня осенило: да это же Федор, мой домовой! Он же говорил о том, что будет прибираться и готовить. Вот и начал действовать, забыв о том, что мы пока не договаривались на такие подвиги.

- Ой, мам, все очень сложно, - я решила не отвечать на вопрос и просто сменила тему. – Я сегодня уволилась, - выдала с широкой улыбкой, словно была рада этому и просто мечтала стать безработной.

Мама улыбаться перестала.

- Ну… - проговорила она, - и правильно! Я всегда тебе говорила, что не место умной молодой девушке на мойке. Найдем тебе другую работу.

Я поставила кроссовки в угол и распрямила спину.

- Мам, я учиться буду. Мне повезло. Хороший универ и стипендию дают.

Она подозрительно прищурила глаза.

- А вот это новость! Когда успела, да еще и посередине учебного года?

- Не совсем посередине, - я прошла вперед, направляясь к ванной комнате, чтобы вымыть руки и освежить лицо.

- Так, это надо обсудить, - мама кивком головы указала в сторону кухни. – Делай свои дела и я жду тебя там.

- Хорошо, - ответила, а уже в ванной, стоя над раковиной и тщательно моя руки в третий, или даже четвертый, раз, смотрела в зеркало на собственное отражение и думала, что же сказать? Как ей все объяснить? Лгать не хочется ну вот от слова совсем. А честно признаться в том, что произошедшее как-то пугает. Вдруг маме дурно станет от таких новостей. Можно, конечно, Федю показать. Да, кстати, а где Федя?