– Понятно… – протянула Женя. – И ты говоришь, вы все документы оформили? Можно посмотреть?

Михаил подозрительно покосился на нее:

– Все еще не веришь? Почему? Боишься, Верьгиз может оспорить сделку и потребовать денежки обратно? – Расхохотался: – Сама понимаешь, в бумагах указаны деньги в рублях, а не в царских червонцах!

– Все-таки покажи, – попросила Женя настойчиво, и Михаил вытащил из рюкзака пластиковую папку, в которой были вложены какие-то бумаги. Странно, ни одного документа не было отпечатано на гербовой – всё обычные белые листки. Впрочем, ничего странного: именно чего-то в этом роде Женя и ожидала…

– А кто такой Абрамец Павел Вячеславович? – разглядывая подписи сторон, участвовавших в сделке, спросила она тихо, чтобы не начать кричать на Михаила, не взывать к его рассудку. Было страшновато… И все еще теплилась надежда, что Михаил просто разыгрывает ее, что все это несерьезно!

– А это настоящее имя моего покупателя, – сообщил Михаил. – Роман Верьгиз – это его псевдоним.

Женя молча кивнула, повернула листки и на первой странице прочла название документа.

Посмотрела на бывшего мужа.

Да нет, конечно, это розыгрыш! Михаил просто придуривается!

– Извините, господа, – раздался вкрадчивый голос неслышно подошедшего официанта, – может быть, вы хотите заказать десерт?

– Нет, я не буду, мне вообще пора домой, – засуетилась Женя, открывая сумочку и с досадой вспоминая, что деньги все были отданы Михаилу, а карту она, как назло, сегодня не взяла.

– Не дергайся, – важно сказал Михаил, – я угощаю. Счет принесите, пожалуйста!

Женя почувствовала, как у нее раздулись ноздри от возмущения. Угощает он! Сейчас, конечно, достанет одну из тех пятитысячных купюр, которые она ему дала.

Ладно, пусть так. Только бы не вздумал расплатиться тем, чем расплатился с ним Верьгиз!

Она вздохнула с облегчением, увидев в руках Михаила красненькую бумажку. Официант принес сдачу, и Женя бросилась вон из «Траттории» так поспешно, что даже споткнулась на пороге.

Михаил подхватил ее под локоть и лукаво хихикнул:

– А чего ты так спешишь? Может, твои денежки фальшивые, а? И ты испугалась, что официант сейчас фальшивку обнаружит, а я скажу, что это твои деньги?

Женю вдруг затошнило.

– А ты бы сказал? – спросила она, резко отстраняясь.

– Извини, да, – с видом принципиального пионера проговорил Михаил. – Я сейчас не в том положении, чтобы тащиться в полицию, рисковать и подвергнуться обыску. – И он выразительно постучал себя по груди.

Ну, всё. Больше она не могла этого терпеть! Силы кончились!

– Знаешь, лучше фальшивыми деньгами расплачиваться, чем этим… этим, что ты за пазухой таскаешь.

– Ты о чем? – Михаил склонился к Жене, растерянно вглядываясь в ее глаза. – Ты спятила? Помрачение ума настало от зависти?

– Это ты спятил! – крикнула Женя. – Это у тебя помрачение ума настало от жадности! Что ты выдумал?! Зачем ты всю эту чушь нагородил? Неужели ты веришь, что тебе дали груду золота? К кому ты попал? С кем связался?! Одно из двух: или ты в самом деле сошел с ума, или этот твой Верьгиз тебя… ну, не знаю, загипнотизировал, что ли! Неужели ты не видишь, что оформил не продажу дома, а дарственную на имя Павла Вячеславовича Абрамца? И расплатились с тобой никакими не сокровищами, а сушеным козьим дерьмом?!

Сырьжакенже, наши дни

Трапезников увидел, что стадо уже поравнялось с оградой. Пастух, щуплый, среднего роста, горбатый мужичок в малахае, снятом, такое ощущение, с самого деда Щукаря из шолоховской «Поднятой целины», щелкнул кнутом, останавливая своих подопечных, и глянул на Трапезникова с плохо скрываемой насмешкой.