С уборкой провозилась до самого вечера. Убрала паутину и мусор, отмыла мутные стекла, протерла пыль влажной тряпкой и помыла полы. Тканые дорожки сначала хотела выкинуть, но оставила, взглянув на них свежим взглядом. Хоть и ветхие, а не такие уж и драные. Выбила их во дворике, заштопала, подрубила разлохматившиеся края — послужат еще. Все не по голым доскам ходить. Вещей-то у меня немного, и новым пока неоткуда взяться. После уборки дом по-прежнему выглядел убогим, зато чистым. В таком намного приятнее находиться.

В бабкином сундуке я обнаружила пучки сушеных трав в холщовых мешочках, пузатые склянки, наполненные разноцветными жидкостями, остроконечную черную шляпу, странный нож, выточенный из кости какого-то животного, и увесистую книгу со странными письменами на обложке. Выкидывать ничего не стала. Вдруг хозяева объявятся?

Особняком лежала коробка для рукоделия, в которой хранились иголки с нитками, портняжные ножницы и небольшие шерстяные клубочки. Каких-то записок, памятных фотографий или писем, которые собирала каждая уважающая себя бабулька, в помине не было. Зато на дне лежал старинного покроя плащ, в который была завернута деревянная палка с желтым камнем на наконечнике. На скипетр или жезл похожа. Покрутила я необычную штуковину в руках в поисках кнопки или переключателя, не обнаружила ничего, конечно же, и разочарованно засунула деревяшку обратно.

Какой от нее прок? Лучше бы старуха чего-нибудь съестного припрятала. Конфет хотя бы, или шоколадку.

Проголодалась я к вечеру так, что живот сводило голодными спазмами. Печенье — не в счет, организм его даже не заметил. В кухонном закутке я нашла крупы, но они требовали варки, а для этого следовало растопить печь.

Ага, как будто я каждый день этим занималась! Да я о дровах в последний момент вспомнила, когда на улице уже сгустились сумерки. Мне бы заранее хворост насобирать, лес-то рядом, но теперь уже поздно метаться. На ночь глядя я побоялась выходить на улицу.

Как стемнело, я заперлась на щеколду и улеглась на кровать. Прижала к себе рюкзачок покрепче, подтянула ноги, свернувшись клубочком, накрылась стеганым покрывалом и замерла, прислушиваясь к ночным звукам. Страшно было засыпать одной.

Вдруг кто-то нехороший заберется в дом? Что я тогда буду делать? Кого звать на помощь? Хоть бы людей каких-нибудь встретить, да узнать, что это за место такое, и как отсюда выбраться. Пусть бы даже кот вернулся, чтобы хоть какая-то живая душа рядом была.

3. Глава 3

Утром я проснулась с ощущением того, что на меня кто-то смотрит. Приоткрыв один глаз, я увидела прямо перед собой дохлую крысу. Подскочив на месте, как ужаленная, я с визгом сверзилась с кровати.

— А-а-а, мамочки!

— Если б знал, что ты так обрадуешься, я бы побольше наловил, — с философским видом восседая на сундуке, заявил кот.

— Ты!.. Ты… — Если бы не захлестнувший адреналин, бешеное сердцебиение, мгновенно взмокшая от холодного пота спина и сбившееся дыхание, я бы непременно обрушила шквал пережитого ужаса на наглого котяру.

— Я старался, — рыжий подлец прищурил глаза с довольным видом и тут же состроил жалобную морду. — Знаешь, как опасно в лесу ночевать? Отвык я от вольной жизни.

Припомнив, что коты притаскивали хозяевам пойманных мышек, чтобы продемонстрировать полезность, я десять раз глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем заговорить.

— А кто тебя заставлял? И, вообще, зачем дохлятину в кровать тащить? — не удержалась я от упрека.

— Как кто? Сама же выгнала бедную сиротинушку на улицу! Не бережешь ты меня, хозяйка. А я, может, очень даже полезный кот!