На улице баба Люба громко и заковыристо отчитывала кого-то у ворот. Я рассеянно прислушалась, но её бас заглушал любые звуки. Но обычно она так орала на своих, и я рассудила, что волноваться не о чем. Сгребла со стола амулеты, застегнула рюкзак и поковыляла в коридор до вешалки. Трость ещё надо взять из комнаты, да... Утром ломающая боль не накрывала так, как к вечеру, и я могла позволить себе немного свободы. И – ох уж эти без меры расторопные палачи... Наставница, конечно, не в счёт, она не была чистым палачом. Так, умело собирала и консервировала крики птиц, улетающих по осени на юг, то бишь остаточную силу чужих заклятий.

Громкий голос бабы Любы затрубил с крыльца, и я насторожилась. Быстро припрятала амулеты, опустила рюкзак на пол, добралась до входной двери и прислушалась.

– Да иди ж лесом, засранец, со своим мозговыносительством! Утоплю ж заразу! А ну марш отсель!

Ответивший ей негромкий, интеллигентно ехидный голос я опознала сразу. Надо же, таки совпало и случилось...

– Иди лесом, сказала!

Ай, баба Люба же из-за меня на порог его не пустит – на всякий случай... А он – на машине, со свободным временем, под полезной защитой и вообще...

Отлепившись от косяка, я открыла дверь и вывалилась на крыльцо.

– Илюх, привет. Какими судьбами?

– Эфа! – заклинатель, давно и гордо именующий себя шаманом и забегающий ко мне за всевозможными консультациями и просто поприятельствовать по старой памяти, просиял, и во всём его напряжённом существе обозначилось несказанное облегчение. – Эф, объясни, будь другом, что я не с проверкой! И, кстати говоря, к тебе.

– Ко мне? – я напряглась. – Сюда? Зачем?

– Да не сюда, – приятель искоса глянул на надувшуюся заклятьем «жабу» и быстро добавил: – Я домой к тебе ехал. В ту избушку. За советом. А сюда заглянул, – и очередной косой взгляд, – просто... пожрать. Уж прости, баб Люб, неравнодушен я к твоим борщам. Проезжал мимо, голодный как волк... Эф, ну хоть ты объясни... Баб Люб! Ты же знаешь, когда люди врут!

– Так то люди, – проворчала «жаба», но сдулась, – а ты, шельмец рыжий... Весь в бабку. Ладно. Погоди, на стол накрою.

И, ловко просочившись мимо меня, исчезла в доме.

– Тьфу ж, чёрт... – Илья шумно выдохнул. – И сюда бабушку приплела... А ты, – и его взгляд стал внимательным, – опять?..

Да, весь в бабку... И глаза у него – как у бабушки, проницательные, зеленовато-карие с золотыми крапинками. И такой же рыже-русый вьющийся волос. Наставница в борьбе с кучерявостью отращивала тяжёлые косы, её внук – стригся максимально коротко, но фамильные «барашки» были упрямы и непобедимы.

– Не опять, а снова, – я переступила со здоровой ноги на больную и обратно, ухватившись за перила. – Пришлось.

Он понимающе кивнул:

– Как обычно? Хорошо, не успел доехать...

– А «пейджер» тебе зачем даден? – упрекнула я. – Просила же: предупреждай загодя.

– Да тут, Эф, такое дело... – Илья оглянулся в поисках скамейки, но заметил только недавние качели.

А у меня с утра ничего не болит, и я местами гордая.

– Пойдём пройдёмся.

4. Глава 3

В охоте на ведьм дело вовсе не в ведьмах.

В такой охоте главное – найти козла отпущения.

«Ведьмак 3: Дикая охота»

Мы ушли подальше от дома и остановились между застеклёнными парниками. Там приятель достал из кармана джинсов телефон, нашёл фотографию и молча показал, зачем ехал. При виде мумии с символами изгнания на черепе у меня испортилось настроение. Всем своим несчастным существом мумия сигнализировала об одном: началось. Опять.

– Знакомо? – он, наклонившись, заглядывал через моё плечо, будто пытался посмотреть на фото моими глазами и увидеть что-то новое и ранее незамеченное.