— Кьерра Касси, так вы не останетесь с нами до конца недели? — с огорчением переспросила старшая дочь лэрда, Нора. — Можем ли мы уговорить вас поменять решение?

— Кьерру ждет дворец, отбор и жених, — напомнил Дамиан, медленно разрезая жареное мясо на своей тарелке. — Так что уговоры тут не помогут.

Он сидел далеко, так что дотянуться и пнуть его под столом у меня не получилось. А так хотелось! Особенно после того, как расстроено вытянулось личико Лоллы — семилетней девочки с золотыми кудряшками. Она сидела по правую руку от меня и без умолку болтала. Было видно, что я ей понравилась. Возможно, из-за цвета волос. Кажется, он был здесь достаточно редким.

— Сожалею, — искренне проговорила я, — но меня и правда ждут дела.

Нора с пониманием кивнула. Я вернулась к ужину. К моему неудовольствию, он почти полностью состоял из мяса. Впрочем, мне все равно кусок в горло не лез. Иногда до столовой доносились отголоски женских криков, приглушенных толстыми стенами. Одной из дочерей лэрда пришло время разрешиться от бремени, о чем мне почти сразу радостно поведали родственники Дамиана. Видимо, чтобы я не думала, что здесь в застенках кого-то пытают.

Я посмотрела на взволнованного, почти не поддерживающего разговор будущего отца, и в этот момент дверь в просторную столовую распахнулась. В комнату влетела невысокая дородная женщина с перепуганным, белым, как мел, лицом.

— Мой лэрд! Мой лэрд…

Все — я, Дамиан, его дядя, трое его дочерей, их мужья и пятеро разновозрастных детей — замерли. Предчувствие беды накатило, как прибрежная волна.

— Мой лэрд, ваша дочь…

— Что с Маритой? — дядя Дамиана спросил спокойно, но его рука, державшая нож, дрогнула. Лезвие с неприятным звуком царапнуло по фарфоровой тарелке.

Рядом вскочил мужчина, имени которого я не вспомнила.

— Что с моей женой? А с ребенком?

Теперь на женщину, не мигая, смотрели все члены семьи. Стук столовых приборов стих, повисло зловещее молчание.

— Мой лэрд… Ребенок отказывается появляться на свет. Ваша дочь… Боюсь, она не сможет… Не выживет…

Последнее слово женщина прошептала, не поднимая глаз от пола. Оно упало, как тяжелый камень в спокойную воду — громко и резко, хоть и было сказано едва слышно.

Сестры одна за другой бросились к выходу из столовой. Старшая, Нора, коротко извинилась за всех и попросила мужчин остаться на месте и присмотреть за детьми.

— Если понадобится помощь, я дам вам знать, — торопливо сказала она и исчезла за порогом.

Притихших детей вскоре увели. Дверь осталась широко распахнутой, и до меня отчетливо долетели крики, полные боли и страдания. Я сглотнула. Чутье подсказывало, что повитуха (или кем была эта женщина?) не ошиблась: роженица действительно умирала в страшных муках и уносила с собой ребенка.

Я медленно встала из-за стола. Разум настойчиво уверял одуматься, но ведьмины инстинкты уже взяли верх. Сославшись на усталость, я покинула мужчин и уверенно двинулась по коридору, ориентируясь на тот особый алый след боли, что разливается по воздуху в моменты появления на свет нового человека. Времени оставалось мало.

***

Я легко нашла нужную спальню. Возле ее двери тяжелой мрачной статуей замер отец ребенка. Он прижался лбом к стене, его глаза были прикрыты. Но когда я шагнула к порогу, он очнулся.

— Кьерра, туда нельзя!

Я упрямо прошла мимо него и толкнула дверь. Комната оказалась похожа на ту, где разместили меня, разве что немного побольше. На кровати с балдахином корчилась в агонии женщина в белой ночной сорочке, которая натянулась на ее огромном животе.