- Генри! – Вновь зазвенел голос Анабель. – Повторяй, любовь моя: «Герман, явись в этот мир!»

- Герман, - с трудом проговорил лорд Орчей.

Казик рванул еще раз, раздался треск и белоснежная ткань поддалась. На груди тускло блеснула печать богов.

- Что делать, Марго? – Прокричал фамильяр.

И девчонка который раз за этот день очнулась.

- Ко лбу! – послышалось в ответ. – Приложи ко лбу!

Ей чудилось, что она кричит, но на самом деле, ее слова были едва слышны. Казику этого оказалось достаточно. Он схватил металлический кругляш ладонью и, без особых церемоний, припечатал к благородной физиономии. Лорд снова замер.

- Генри! – Взвыла Анабель. – Я жду! Ты должен!

Мужчина перевел на суккуба взгляд. Дернулся раз, два, пытаясь освободиться. Не вышло - Бадди держал крепко. Потом улыбнулся и договорил сквозь стон:

- … явись в этот мир!

Анабель закинула вверх лицо и торжествующе рассмеялась. И тут же исчезла. Чело лорда Орчей исказила жуткая судорога. Из горла вырвался крик боли. Медальон под пальцами Казика взорвался ослепительным светом. Таким ярким, что Марго на миг прикрыла глаза.

А потом зеркало лопнуло, разлетелось на тысячу мелких осколков. И девушка почувствовала, как стеклянные пчелы безжалостно жалят ее в лоб, в шею, руки, щеки…

И следом на волю из рамы вырвался ужас…