- Жди.

И она снова посмотрела вглубь зеркала. Там произошли перемены – Герман успел открыть окно и сел на подоконник. В открытый створ ворвался ветер. Кошмарные нити ожили, зашевелились, вытянулись, сплелись в толстый жгут и метнулись наружу. Но не вперед, нет, не в темноту сада. А вниз, к земле.

Мужчину рвануло следом, качнуло, выдернуло из окна. И он, подобно марионетке, брошенной на пол, вывалился наружу.

Марго от волнения прикрыла рот ладонью. Происходящее в зеркале пугало и завораживало одновременно. События развивались стремительно. Черный жгут удлинился и неожиданно ввинтился в землю. Пробежал под поверхностью, разрывая корни травы, отваливая в сторону целые пласты грунта, а потом устремился вглубь, под дом.

В какой-то миг Марго увидела лицо Германа. Оно было спокойным, умиротворенным, почти счастливым. И это ее напугало сильнее всего. Она вдруг ясно поняла, что никого из пропавших давно нет в живых. Что Анабель без надобности живые игрушки, нужна ей лишь еда. И Герман стал первым блюдом – блюдом добровольным, бессловесным. А сколько их еще таких «осчастливленных» попало в меню безжалостного суккуба? Кто знает…

- Тише, - прошипел ей на ухо Казик.

И Марго поняла, что последние слова сказала ненароком вслух. Она опять прошептала:

- Прости.

И обратила взор к зеркалу.

***

Свет в комнате изменился и из зеленого стал тревожным, багрово-красным, Марго самым позорным образом пропустила, когда это произошло. Не заметил этого и Казик. Все внимание зрителей было приковано к посланию из прошлого.

Герман медленно поднялся. Он даже отряхнул колени, тщательно, скрупулезно, старательно, словно это было самым важным делом на свете. Потом отер руки о рубашку, провел ладонью по голове, приглаживая волосы…

Потом резко дернулся, обернулся и оказался лицом к лицу с Анабель. Только сейчас в ней не было почти ничего от прекрасного ангела. Лицо стало страшным, неживым. Под серой кожей вздулись синюшные бугры вен. Глаза, лишенные белков, черные, непроницаемые, смотрели холодно и равнодушно. Казалось, из невесты лорда ушла жизнь. Остались лишь голод и злоба.

Марго от этого вида даже передернуло. На миг ей почудилось, что зеркало дыхнуло могильным смрадом. И девушка невольно прикрыла ладонью нос. Лишь Герман был счастлив. Он улыбался навстречу своей смерти.

Суккуб сделал шаг вперед, протянул к мужчине руку, пробежался пальцами по щеке, нежно лаская, огладил шею, плечи, скользнул ладонью ниже, приблизил лицо… Казалось, сейчас поцелует, но нет. Губы его зашевелились.

Звука не было. А Марго различила каждое слово.

- Иди за мной, - проговорила Анабель, - пойдем, не бойся. Ты станешь самым счастливым мужчиной на свете.

- Я не боюсь. – Так же беззвучно ответил Герман. – Я пойду за тобой, куда ты только ни позовешь меня, моя госпожа.

- Ты славный. – Тут Анабель впервые улыбнулась. Изо рта мелькнул черный раздвоенный язык.

Марго почувствовала, как волосы шевелятся на затылке. Как сердце гулко бухает в груди. Как страх мертвой хваткой вцепляется в ее душу. В улыбке суккуба плескалось столько жути, что ведьмочке захотелось все бросить и просто сбежать, ничуть не заботясь о том, что будут думать об этом все остальные.

Казик прочел ее мысли и крепко сжал холодную ладошку в своей уверенной руке. И девушку немного отпустило.

Анабель тем временем отпрянула назад, губы ее сложились в поцелуй, застыли так ненадолго, а после она запела:

Пойдем, мой любимый,

Спеши, мой избранник,

На встречу блаженству

В чертоги свиданий.

Где вечную песню

Любовь нам слагает.