В холодильнике у майора нашлось только вино, сыр, остатки тех самых мясных вкуснях, мимо которых я в магазинах всегда проходила, не притормаживая, чтобы от цен не обалдеть, ну и фрукты. Даже пельменей в морозилке не имелось. Говорю же, хата для траха это, а не дом нормальный. Ну да и пофиг. Мне и есть пока не хотелось, а вот кофейку бы хлебнула. Блин, я даже сколько времени узнать не могу. Каких-либо часов в доме не обнаружила, а телефон на дне реки где-то, как и кошелек с картами и невеликой суммой налички. Там же ключи от квартиры, паспорт, транспортная карта – короче, куча нужных вещей и не очень нужных мелочей, что вечно таскала с собой, и обувь. Блин, и работы-то у меня теперь нет, и в следующем месяце за жилье платить нечем и есть не на что. Чего же все хреново-то так?

Вот интересно, а работа, на которую меня Волхов чуть не силком хочет взять, оплачивается? Или нет такой должности, как ведьма, и мне предстоит самопасом обеспечиваться, работая на них на общественных началах? И вот, кстати, мой долг перед майором и эта работа, что типа даст мне гарантию защиты, но опять же и обяжет, судя по всему, – это, так понимаю, разные вещи. Должна я лично Егору, и тут варианта отказаться нет, а от трудоустройства такого вполне себе можно. Вот только чем мне это грозит? Как бы Волхов мне вчера доходчиво ни пояснил, что я пока никто и заморачиваться из-за меня он с акцией устрашения не стал бы, но вероятность же подставы тотальной остается, так? Ну вот и откажусь я, а он опять мне как устроит жару. По-взрослому, ага.

Я, чувствуя себя ужасно по-дурацки, подошла к раковине на кухне и, крутанув кран, сунула под струю руку.

– Ну и что мне делать? – спросила шепотом и поежилась, нервно усмехнувшись. – Дебилизм, однако, полный.

Никакой реакции в виде тепла или холода не последовало.

– Как мне дальше-то быть? – спросила уже погромче. – Эй! Вчера меня тыкали и шпыняли, а сейчас чего тишина вдруг? Как мне поступить с Волховым? И как выживать-то?

Ничего. Ноль. Течет себе водичка, журчит и уходит в слив, как ей и полагается.

– Люда, а ты, походу, головкой-то чуток повредилась, – пробормотала, пялясь пристально на воду.

– Мне показалось, или ты со своими руками разговариваешь? – раздался голос Егора над самым моим ухом, и я с визгом развернулась, обрызгав и его, и себя.

– Да ну какого же черта! – заорала, хватаясь мокрой рукой в районе сердца. – Зачем так пугать? Умереть же можно от разрыва сердца!

– Что-то ты пуглива слишком для ведьмы, – подавшись ко мне, он с довольной ухмылкой чмокнул меня в висок и протянул несколько ярких пакетов, что держал в руках, мне, а парочку плюхнул на стол. – Нервишки стоит подлечить, Люда, они тебе теперь железные нужны.

– Это что? – спросила, глянув краем глаза.

– Одежда. Размеры глянул на ярлыках твоего. Должно подойти, а вот с обувью мог не угадать. Взял тридцать седьмой.

– Это дорогая одежда. – Я заглянула в пакеты еще раз. – Очень дорогая одежда, белье и обувь. И у меня тридцать пятый.

– Золушка, блин, – фыркнул он и стал выкладывать из пакетов на столе выпечку, что уже распространила ароматы на всю кухню, пробудив-таки мой аппетит.

– Майор!

– М?

– Я сказала, что это очень дорогие вещи, а учитывая, что я теперь безработная, то отдать тебе за них деньги не смогу.

– А я об этом упоминал?

– Нет, но ты хорошо до меня донес вчера политику партии насчет долгов в моей новой реальности.

– Люда, ну до абсурда-то не доводи, а. Это всего лишь тряпки, не ехать же тебе домой голой и босой. Считай это моим подарком тебе, как девушке, с которой я провел замечательную ночь. Или для тебя она таковой не была?