Блин. Это что, я внезапно ведьмака тоже как-то причислила к составляющим атмосферы моего дома? Не напрасно ли?

— Эй, кончайте там эту махровую похабщину, я не оглохла и не в анабиозе! — все же вмешалась, не сумев не засмеяться я. — Алька, иди спать. Никифор, ты тоже. Данила, заходи.

— Съел? — гуднул насмешливо домовой.

— Смотри, как бы тебе тоже не объесться, маракуша суемудрый! — огрызнулся Алька, но явно уже далеко от двери.

— Обратила бы ты его в пса, василек, — ворчливо посоветовал вошедший в ванную Данила. — И так только и делает, что рычит да гавкает, пустозвон.

Он был обнажен по пояс и босиком. В руках большая кружка с поднимающимся над ней опалесцирующим паром.

— Собакен мне кушать готовить не сможет, — ответила, проходясь по ведьмаку от ступней до лица бесстыжим взглядом. — А у меня пока кухни нормальной нет.

Данила понимающе ухмыльнулся, присел на бортик ванны, протянул мне кружку.

— Давай, Люсь, мелкими глотками, но до дна. Мой же готовит, ты же ему велишь только при нас псом ходить, а работает пусть в обычном облике.

Я понюхала питье, остро пахнущее травами и медью, скривилась, но покорно выпила, как было велено. Под конец стало перехватывать дыхание, но Лукин настойчиво придержал кружку, не давая остановиться.

— Моя же ты умница! — похвалил он, убирая посудину, и его голос прозвучал как-то гулко, будто он в пустую бочку говорил, но эффект был недолгим. Странным образом гулкость звучания трансформировалась в щекотную вибрацию во всем теле, а потом меня всю залило расслабляющим жаром. Он пронесся по мне ураганом, и даже тряхнуло чуток, однако почти сразу схлынул, и осталось только легкость и небольшое опустошение, ну точно как от небольшой дозы алкоголя. — Помыться к себе-то пустишь?

— Только помыться? — вылетело из меня раньше, чем сработали тормоза разума.

— Ух ты! А зельеце-то я сварганил, видать, забористое, — фыркнул Лукин, не мешкая сдернул джинсы вместе с бельем, сверкнув индикатором полной боевой готовности, и, опершись на руки, так чтобы очень эффектно забугрились мышцы, опустился в воду, усевшись в противоположном углу большой ванны.

А я подумала, что раз те самые пресловутые тормоза сразу не сработали, то и пусть пока идут к черту, и скользнула к ведьмаку, садясь лицом к лицу поверх его бедер. Данила шумно выдохнул и откинул голову на бортик. Отказывается встречаться взглядами? Это что, такая форма отказа? И то, что сейчас тяжело пульсирует между нами, не в мою честь?

— Я даже не спросила, как ты после того ужаса в клубе, — тихо сказала, обхватывая его шею и прижимаясь губами к уже успевшему стать чуть колючим подбородку.

— Ну, все же части тела на месте, как видишь, василек, так что в порядке. — Голос ведьмака огрубел, но он и не шевельнулся обнять меня в ответ или хоть как-то проявить заинтересованность. — Меня вторым взрывом оглушило, а пока очухивался, тебя Василь уже спер. Сукин сын!

— Да брось, он нормальный, хоть и напугал по-началу, — пробормотала, пройдясь поцелуями от его скулы вниз к горлу с нервно ходящим ходуном кадыком.

— Тебя напугал? — сильное тело напряглось подо мной, Лукин слегка согнул колени, вынуждая окончательно столкнуться грудь к груди и таки взбрыкнул подо мной, отчего меня прошило острым импульсом удовольствия и выгнуло. Он же вернул мне мою недавнюю ласку, загреб мокрые пряди, не позволяя опустить голову, и прошелся краткими жгучими поцелуями по коже шеи. — Это я едва не обосрался, когда не нашел тебя сразу. Я вот сейчас мозгами понимаю, что ты не виновата, но знаешь, как хочется…