Ну и я в сторонке.

— Зачем пожаловала дочь Сигберта Нирнаэта? — спросил Риандельэлиен, и у меня колени подкосились от его голоса.

Низкий, звучный, твердый, с соблазнительной хрипотцой. Вот что делает смешанная кровь!

— За Дыханием Жизни, которое семья жениха ее сестры просит в приданое, — небрежно ответил Анарендил и, подойдя к огромному круглому столу, перелистнул страницу лежащей на нем книги.

— Симпатичная? — задал следующий неожиданный вопрос Риандельэлиен, и я закусила губу.

Анарендил удостоил младшего брата порицающим взглядом и почти монотонно произнес:

— Разве дочь человека может иметь привлекательность? Словам Мастера Олерана уже две тысячи лет, но они остаются актуальными и в наши дни. «Ущемленные красотой и разумом смертные полны зависти, жадности и наглости».

— Мастер Олеран говорил кое-что еще. «Не судите полуэльфов за их зов крови». У нас с тобой, брат, разные вкусовые предпочтения. Часть моей природы склонна видеть в людях то, чего не видишь ты.

— Это умственная ограниченность, с которой ты должен бороться. В конце концов, пора определиться, чьей расе ты хочешь принадлежать. Ты провоцируешь недобрые мысли своим поведением. То пропадаешь в грязных людских городишках, то флиртуешь с эльфийками. У Нарамакила завидное терпение, но Исилиэль обзаводится приятными знакомствами и получает знаки внимания от достойных эльфов.

— Исилиэль потрясающая, — улыбнулся уголком губ Риандельэлиен. — Я знаю, как сильно ты, Велая и Нарамакил хотите нашей свадьбы. Но она достойна лучшего, а не полуэльфа с духовной нищетой и плотскими слабостями.

— В твоем голосе я слышу сарказм, Риандельэлиен. — Анарендил перелистнул еще одну страницу. — Завтра Осенний Эквинокций. Я приготовил тебе особенный подарок и надеюсь, ты проявишь смиренномудрие, приняв его. Не забывай, я желаю тебе лучшего, вопреки твоему маленькому изъяну.

— Твоя удивительная способность завуалированно оскорблять меня достойна оваций, брат. У меня для тебя тоже будет подарок, который, надеюсь, заставит тебя задуматься о своем несправедливом ко мне отношении. Эста йхи[1].

— Ми йхи[2].

На этом их обмен любезностями был окончен, и Риандельэлиен покинул библиотеку.

У меня остались смешанные чувства. Отчасти его было жаль. С самого детства ему приходилось жить в окружении самовлюбленных эльфов. Несложно представить, сколько оскорблений и унижений он вынес. Но Риандельэлиен не воротил нос от Дыхания Жизни, пользовался всеми благами и привилегиями эльфов. Значит, хоть наполовину причислял себя к ним. А мы — те, кого они с радостью называли смертными, на дух их не переносили.

Вернув себя к цели своего визита, я продолжила прогулку, дожидаясь, пока последний эльф не уляжется в теплую, мягкую постельку. Лишь Риандельэлиен остался безутешен. Занял софу с резным изголовьем в одной из малых гостиных и, бесцельно глядя в окно, был глубоко задумчив. Видимо, понял намек брата. Раз тот выразил надежду, чтобы Риандельэлиен не отверг подарка, логично, что этот самый подарок может ему не понравиться. Даже я, ущемленная красотой и разумом смертная, поняла это.

Как только дворец уснул, я взялась за дело. Вытащила из сумки переноску, открыла и выпустила на волю своего старого верного друга — замученную крысу-фамильяра.

— Фу-фу-фу, эльфами воняет, — заворчал он, шевеля усами.

— Эркил, — улыбнулась я, — дружочек, прости, что так долго держала тебя в коробке. Этот напыщенный засранец император допоздна торчал в библиотеке. Не хватало только попасться ему в разгар работы. Давай не будем упускать единственный шанс добыть волшебный эликсир. — Я протянула ему пузырек для Дыхания Жизни. — Обещаю тебе ореховое печенье сразу после возвращения домой.