Впрочем, я еще не сообщила Санчо, что уже всерьез подумываю о небольшом секс-туре в знойную Африку. Мои помощник – неисправимый романтик, а я с годами воспитала в себе здоровый цинизм, и Санчо это нередко шокирует.

Нет, в душе-то я тоже нежная, милая, ранимая и кроткая – как тот экзотический фрукт, который тает во рту, предварительно исколов неосторожному лакомке все руки. Просто я давно усвоила: самый короткий путь из пункта А в пункт Б – это прямая. Так зачем же петлять, запутывая партнера и в процессе плетения словесных кружев забывая о своей собственной цели? «Вы привлекательны, я – чертовски привлекателен, так чего же время зря терять? Приходите ночью на сеновал!» – резонно говаривал обаятельный персонаж Андрея Миронова в «Обыкновенном чуде».

Этот парень Калюка Малика, настоящее имя которого наверняка на сто процентов славянское, без предисловий и церемоний сообщил мне, что я интересую его исключительно как женщина. А я, хоть и не могу считать себя звездой, уже достигла того положения и уровня известности, когда подобное чистосердечное признание радует, как глоток чистой холодной воды в жаркий полдень. Однажды я уже испытала глубокое разочарование, неправильно расценив намерения юноши, который порывисто бросился ко мне на улице – как оказалось, за автографом.

– Ну, ты не такая уж красавица, чтобы юноши с разбегу заключали тебя в объятия! – «утешил» меня тогда Санчо.

– Почему это я не такая?! – по инерции возмутилась я – и сникла.

Санчо снова был прав. Я не такая!

Мужчины редко подходят ко мне с прямыми предложениями интима. Желающих-то хватает, только они подолгу крутятся вокруг да около, беззвучно разевая рты, как вытащенные на берег рыбины, и в девяти случаях из десяти отчаливают, так и не нарушив обет молчания. А тот десятый, который все-таки остается и мужественно озвучивает свои гнусные намерения, обычно оказывается низколобым типом с пониженным чувством опасности и не проходит у меня даже предварительный фейс-контроль.

Вот тут Санчо оказывается гораздо циничнее, чем я: он говорит, что я недостаточно раскрепощенная. А я говорю, что закрепощенной меня тоже не назовешь, ведь я не жду, что меня будут осаждать благородные рыцари!

Я этого давно уже не жду. Да я сама готова взять штурмом любого благородного рыцаря, если только он окажется умным, сильным, жизнерадостным, свободным, дерзким… И хотя бы немного более симпатичным, чем Квазимодо!

Я чувствовала себя и в силах, и вправе проявить инициативу.

То есть, так было неделю назад.

А сегодня я ощущала себя и бессильной, и бесправной. И в глазах у меня больно кололо, словно туда попали сухарные крошки.

Слёзы были едкие и радужные, как бензиновая плёнка, поэтому я плохо видела дорогу. Наверное, надо было остановится, присесть на уединенную лавочку под ёлкой погуще и дождаться просветления в очах и в уме, но я боялась, что в комфортных условиях персонального хвойного убежища моментально расклеюсь и расплачусь, а вот этого мне совсем не хотелось.

Мне хотелось подхватить с земли увесистый булыжник и с реактивным ревом запустить его вверх, в небо, с силой, достаточной, чтобы сбить с орбиты некрупный спутник или того из божьих ангелов, который допустил, чтобы я так вляпалась. Руки ему поломать, паршивцу, а также ноги и лук со стрелами…

– Сама виновата! – безжалостно добил меня внутренний голос. – Надо было беречься!

Как будто я должна была идти по жизни в бронежилете и каске, дополнительно прикрываясь от летящих в сердце стрел плексигласовым щитом!

И как будто эти стрелы летели в меня так уж часто!