Я отклонилась, увеличивая расстояние между мной и Люцием. Едва не наступила на погребальный камень Долорес, раздавив один из алых ликорисов с ее могилы. Спрятав сердце богини в мантии, обнажила меч, готовая к сражению.

Твари появились со всех концов леса, окружающего озеро. Несколько темных стремительных силуэтов неслось к нам с той стороны водоема. Они двигались топорно, шевеля окоченевшими конечностями.

Они бежали так, будто за ними гналась сама смерть, хотя сами были мертвецами и несли гибель.

Сглотнув, я втянула воздух, наблюдая, как серая сталь наливается мерцанием силы.

«Сколько их? Десять? Может, чуть больше», — подумала, пытаясь сосчитать всех.

В моем прошлом отряд даэвов собирался, чтобы справиться с одним ревенантом, в исключительных случаях с двумя…

Но теперь их было в разы больше, и они нападали на двоих даэвов. Их словно что-то влекло. Они будто обрели разум…

Лицо Люция исказилось, его, казалось, злил сам факт того, что мы оказались в западне. Он вскинул руку, и тьма взвилась в воздух сотней воронов. Ночь утратила краски, полностью обращаясь во тьму, будто мы оказались в одной из самых глубоких пещер Дэвлата. Тени заскользили по водной глади, закружились ураганом, хлынув во все стороны и закрывая собой небо. Вороны не впитались тьмой в измененные тела. Они пикировали, выклевывая алые глаза и терзая тонкие шеи — одно из слабых мест ревенантов. Воплощенные существа не могли остановить нечисть, но замедлили ее.

Прежде чем один из монстров достиг нас, Люций поднял свой меч.

«Терпеливый» — клинок, названный качеством, какое хотел обрести Люций. И он его обрел. Меч, как и прежде, изящный и элегантный, был без каких-либо украшений, которые столь часто встречались на эфесах оружия даэвов. Но все же он больше не был идеальным. Я не знала, как так вышло, но его острие сверкало щербатым краем — у меча отсутствовал кусочек.

Оружие засияло, как не должна сиять черная сталь. А после потухло, став чернее бездны, и прежний свет показался мне лишь наваждением. Воздух засвистел, и первый монстр рухнул к нашим ногам — черная кровь заблестела на острие меча, а остекленевшие глаза некогда живого человека уставились в пустоту.

Казалось, если вглядеться в них, можно было узнать какую-то тайну.

Алые угли глаз потухли, и я рассмотрела выдвинутую нижнюю челюсть с заостренными зубами и подбородок, залитый липкой багровой кровью с кусочками прилипшего к коже песка. Тварь была голой и полностью обратившейся. Этому ревенанту был не один день.

Меч теневого то и дело со свистом рассекал воздух. Я словно оказалась в центре урагана под именем Люций Моран. Его сражение — свирепый танец, необузданная стихия, крушащая все на своем пути. Я любовалась его боем и чувствовала укор своей гордости. В нашу встречу в лагере у озера Спокойствия я осудила теневого дива за то, что он наслаждался боем. Сама же, лишь лишившись своего превосходства и навыков, осознала, как люблю эту силу. Держать нить своей судьбы в своих руках. Это власть, и это есть свобода.

Битва почти завершилась, а мой Туманный так ни разу и не поднялся.

Голова последнего монстра отлетела, с плеском упав в озеро. В воде, подсвеченной голубыми водорослями, словно разлитые чернила, растворялась отравленная кровь. От которой за долю секунды прямо на глазах растения умирали — блекли, теряя свет, а после вовсе исчезали в мраке дна. Яд растекался в святых водах, напоминая о том, что принесут с собой монстры: погибель всему нашему миру. И даже даэвам придется прятаться подобно крысам. Мы боялись того, что люди забудут о нас, восстанут против и уничтожат. И все страхи сбывались сейчас лишь потому, что светлые неусыпно держали их в своих головах. Отец Фредерика дал толчок их воплощению.