– Очаровательна, – заметила королева.

– Будем надеяться… – кисло сказал король.

– Милорд?

– Да нет, ничего. Ты права, в самом деле очаровательна. И на вид будто здорова. А как ты думаешь?

– Вполне здорова, и ее мать уверяла меня, что она регулярна в своих привычках.

– Да уж эта дама скажет что угодно, – кивнул он.

– Ну что ты! Она не стала бы вводить нас в заблуждение! Да еще в деле такой важности!

Он кивнул еще раз. Добросердечность и доверчивость его жены неизменны. Поскольку никакого влияния на политику она не имеет, к ее мнению можно не прислушиваться.

– А Артур? – спросил он. – Как он? Матереет и набирается сил? Хотел бы я, чтобы он обладал темпераментом своего брата.

Оба они посмотрели на юного Гарри. Тот стоял, глядя на танцующих, красный от возбуждения, сияя глазами.

– О Гарри! – засветилась любовью королева. – Не было на свете принца красивей и веселей, чем наш Гарри!

Испанский танец завершен, король хлопнул в ладоши.

– А теперь – Гарри с сестрой! – скомандовал он.

Король не хотел, чтобы Артур танцевал перед новобрачной. Тот делал это слишком старательно, как писарь, сосредоточенно, путаясь в ногах. А Гарри так и горел желанием танцевать, миг – и он уже ведет за собой свою сестру, принцессу Маргариту. Музыканты, которые хорошо знали склонности юных особ королевской крови, бойко заиграли веселую мелодию гальярды. Гарри, пустившись в пляс, на ходу сбросил камзол и остался в одной сорочке, как простолюдин.

Испанские гранды и грандессы осуждающе поджали губы при виде такой бесцеремонности, тогда как английский двор, во главе с королем и королевой, приняли ее, умиляясь энергии и темпераменту Гарри. Когда пара танцоров завершила свое представление кружением и галопом, все, смеясь, с удовольствием захлопали в ладоши. Только принц Артур весь танец старательно смотрел в никуда, лишь бы не видеть брата. Он очнулся, когда мать накрыла его ладонь своей.

– Дай-то Бог, чтобы он замечтался о брачной ночи, – заметил его отец, обращаясь к леди Маргарите. – Однако же сомневаюсь…

Та издала резкий смешок:

– Не могу сказать, что невеста мне по душе.

– Разве? – удивился король. – Вы же читали договор!

– Меня устраивает цена, но товар оставляет желать лучшего, – с обычным своим злоязычием пошутила она. – Изящная штучка, но непрочная, верно?

– А вы бы предпочли крепкую молочницу?

– Я бы предпочла девушку с широкими бедрами, чтобы рожала сыновей, – попросту сказала она.

– На мой взгляд, она достаточно хороша, – резко произнес Генрих.

Нет, никому не сможет он признаться, до чего она, на его взгляд, хороша. Даже себе самому…

В брачную постель Каталину уложили ее камеристки, Мария де Салинас, которая поцеловала ее на ночь, и донья Эльвира, благословившая ее, как мать; однако Артуру пришлось еще долго прощаться с друзьями, которые хлопали его по плечу и скабрезно острили, прежде чем проводить к дверям опочивальни. Там они оставили его в постели рядом с принцессой, которая тихо и молчаливо лежала, пока чужие и незнакомые мужчины, смеясь, желали им доброй ночи, а потом еще явился архиепископ обрызгать простыни святой водой и помолиться рядом с молодыми. Вся процедура была настолько публична, что оставалось лишь распахнуть двери спальни да пригласить жителей города Лондона поглазеть, как новобрачные лежат рядышком в кровати, бок о бок, сущие чучела, набитые соломой. Казалось, прошла вечность, прежде чем последнее смеющееся лицо исчезло – его обладатель закрыл за собой дверь, и они остались вдвоем, опираясь спиной на высоко взбитые подушки, оробелые, одеревенелые, как куклы.