У него удивительная улыбка, которая загорается как бы против его воли, а разгоревшись, ослепительно сияет. И еще: он добр. Это великое достоинство в муже. Доброту было видно, когда он принял от меня стакан вина, видел, что я дрожу, и попытался меня успокоить.

Интересно, что он думает обо мне? Ах, до чего интересно, что же он думает обо мне…

Как и решил король, поутру они с Артуром спешно вернулись в Виндзор, тогда как обоз Каталины с ее паланкином, который везли мулы, с приданым в больших походных сундуках, придворными дамами и штатом испанских слуг, а также с солдатами, охранявшими ее добро, неторопливо двинулся по грязной дороге в Лондон.

Принца она не видела до самого дня свадьбы, однако обоз, добравшись до деревушки Кингстон на Темзе, остановился там, чтобы встретиться с двумя грандами королевства: молодым Эдуардом Стаффордом, герцогом Бэкингемским, и герцогом Йоркским, вторым сыном короля, так же как отец носящим имя Генрих. Молодым джентльменам следовало сопроводить испанскую принцессу во дворец Ламбет.

– Я выйду к ним навстречу, – торопливо сказала Каталина, выбралась из паланкина и быстро пошла мимо остановленного обоза, желая избегнуть еще одной ссоры со строгой дуэньей, охотно негодующей по поводу юных дам, которым до свадьбы видеться с молодыми людьми не пристало. – Молчите, донья Эльвира! Мальчику всего десять лет. Даже матушка не назвала бы это неприличным.

– Накиньте хотя бы вуаль! – взмолилась добрая женщина. – Этот герцог Бук… Бук… ну, как там его зовут, он тоже там. Накиньте вуаль, инфанта, если вам дорога ваша репутация!

– Бэкингем, – подсказала принцесса. – Герцог Бэкингемский. А меня называйте принцессой Уэльской, донья Эльвира. И вы знаете, что я не могу быть в вуали, потому что он здесь для того, чтобы обо всем докладывать королю. Вы же помните, что говорила о нем матушка: он находится под опекой матери короля, ему возвращено семейное состояние, и нам подобает оказывать ему все знаки уважения.

Дуэнья, поджав губы, покачала головой, но Каталина решительно проследовала дальше с открытым лицом, сама не своя от собственной смелости. На дороге она увидела людей герцога, выстроившихся в боевом порядке. Перед ними стоял мальчик.

Первой мыслью ее было – до чего же он не похож на своего брата. Если Артур был светловолос, хрупок, бледен, кареглаз и очень серьезного вида, то этот выглядел весельчаком, так, словно его не заботило ничто на свете. Уродился он явно не в отца, судя по его виду, все давалось ему играючи, легко. Рыжий, круглолицый, по-детски пухлый, он улыбнулся Каталине, и его улыбка казалась искренней, дружеской и открытой, а яркие голубые глаза сияли, словно мир, в котором он жил, был добр и светел.

– Сестра! – радостно сказал он, гремя доспехами, спрыгнул с коня и склонился в поклоне.

– Брат Генрих! – ответила она реверансом точно отмеренной глубины, рассудив, что он всего лишь второй сын короля Англии, а она – инфанта Испанская.

– Я так рад тебя видеть, – заговорил он на беглой латыни с сильным английским акцентом. – Я так надеялся, что его величество позволит мне встретить тебя до того, как я повезу тебя в Лондон в день твоей свадьбы. Я подумал, как это будет неловко – вести тебя по церкви, чтобы передать в руки Артура, перед этим даже не поговорив! И зови меня Гарри. Меня все так зовут.

– Мне тоже приятно тебя видеть, брат Гарри, – вежливо ответила Каталина, слегка оглушенная таким бурным приемом.

– Приятно! Да тебе плясать следует от радости! – воскликнул он. – Потому что отец разрешил нам привести тебе кобылу, которая входит в твои свадебные дары, так что мы сможем поскакать вместе в Ламбет. Артур сказал, нужно, чтобы ты подождала до дня свадьбы, а я сказал – с чего это ей ждать? В день свадьбы ж она покататься не сможет, будет занята. Но если я привезу ей лошадку сейчас, мы поедем верхом!