Нисса Эмма, как полагалось ее величать, была старой девой из купеческого рода. Определить ее возраст было невозможно – то ли тридцать пять с тщательно сохраняемой молодостью, то ли пятьдесят с удивительной сохранностью. Ее лицо, лишенное морщин, обрамляли тугие каштановые локоны, аккуратно уложенные под белоснежный кружевной чепец. Я всегда поражалась, как ей удается сохранять безупречную опрятность среди постоянной кухонной суеты.

Что привело купеческую дочь на должность экономки в аристократическом замке – загадка. Но служила она здесь уже двенадцать лет, и, судя по записям Арисы, никогда не вызывала нареканий. Как и Дирк, она была связана магической клятвой верности, что делало ее абсолютно надежной. Поэтому я доверяла ей безгранично.

Невысокая, пышнотелая женщина в сером практичном платье и безукоризненно белом переднике олицетворяла собой саму идею домашнего уюта. Ее знания о замковом хозяйстве были энциклопедическими: она точно знала, сколько фунтов муки уходит на месячный запас хлеба; сколько комплектов постельного белья требует еженедельной стирки; какие запасы необходимо заготовить в подвалах, чтобы пережить любую, даже самую суровую зиму. Каждая крупинка соли, каждая свеча в замке находились под ее неусыпным контролем.

Я собиралась в ближайшие дни отправиться в город – конечно же, через портал, чтобы не тратить время на дорогу. Хотя подобные закупки обычно входили в обязанности управляющего, мне нравилось самой бродить по рынкам и лавкам, выбирать товары, подслушивать городские сплетни. В эти моменты я почти ощущала себя снова на Земле – среди привычной суеты и торгового гомона.

Нисса Эмма появилась в гостиной через несколько минут после вызова, ее легкие шаги почти не слышно ступали по дубовому паркету. Она совершила почтительный поклон и, получив разрешение, опустилась в кресло напротив меня. Я заметила, как ее пухлые пальцы машинально поправили складки безупречно чистого передника, а спина выпрямилась, принимая деловую позу.

– Нисса Эмма, как у нас обстоят дела с провизией? – начала я разговор, перебирая кружевную кайму своего платья. – Хватит ли запасов до первого урожая? Или нужно делать дополнительные закупки?

Экономка задумалась на мгновение, и я увидела, как между ее аккуратно подведенных бровей появилась легкая морщинка.

– Как сказать, ваше сиятельство, – ответила она, слегка наклонив голову. – Муки осталось в обрез. Соленья подходят к концу. А колбасные и сырные запасы уже почти истощились.

Я кивнула, мысленно прикидывая возможные расходы, затем отдала распоряжение:

– Составьте подробный список всего необходимого – продукты, кухонная утварь, постельное белье, все что нужно. В ближайшие дни я отправлюсь в город. Обойду и рынок, и хорошие лавки.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – экономка склонила голову, и я заметила, как солнечный луч выхватил из ее прически несколько седых волос, тщательно спрятанных среди каштановых локонов. – Все будет готово.

После ее ухода я поднялась в свою спальню. Дубовая дверь с резными панелями мягко закрылась за мной. Опустившись на шелковый диван у окна, я наблюдала, как солнечные лучи, пробиваясь сквозь кружевные занавески, рисуют на полированном полу причудливые золотистые узоры. Здесь я провела остаток дня – погруженная в тягостные размышления.

Даже ужин – простая ячневая каша с тушеными овощами и тонкий ломтик запеченной телятины – я принимала в одиночестве. Еда, обычно такая вкусная, сегодня казалась безвкусной массой. Я ела механически, словно выполняя неприятную обязанность.