– Не скажу.

Оля надула губы, изображая обиженную. Теперь, когда Вайс столько всего знает о её прошлом, ей казалось несправедливым, что он не хотел поделиться с ней даже такой малостью. И тут Вайс с улыбкой добавил:

– Давай заключим уговор. Если я всё же избавлюсь от невидимости и стану тем, кем должен быть, то я тебе расскажу.

Сомнительный уговор с учётом того, что он призрак. Когда Вас отправится в рай, то уже ни о чём не сможет ей рассказать. Он прочитал скепсис в её глазах.

– Не бойся. Мы непременно встретимся, и, когда это случится, обязательно спроси то же самое. Когда я отвечу тебе, ты быстро поймёшь, что это я, – заявил он на полном серьёзе. Впервые Оле обещали что-то настолько несуразное и неосуществимое, и, неверное, впервые ей так сильно хотелось верить в чьи-то слова.

Когда Оля вернулась домой, то сразу побежала к Зое и Стасу. Её распирало любопытство. Не терпелось послушать ноктюрн Шопена, который хотел сыграть для неё Вайс, а ещё перебрать остальную музыку этого композитора. Возможно, она сможет догадаться, какая мелодия у Вайса любимая. Конечно, доподлинно она не узнает, пока он сам не скажет, – но всё-таки предпочтения в музыке могли кое-что рассказать о Вайсе, а это уже здорово.

Стас с Зоей загадочно переглянулись, когда она появилась на пороге с просьбой на полчасика занять компьютер и в придачу попросила наушники. Соседи ей, как всегда, не отказали. Гоша и Денис носились по комнате как угорелые. Стоило девушке войти, как они сразу радостно подскочили к ней и облепили с двух сторон, словно репейник. Оля достала конфеты из карманов и дала им по две. Это уже стало ритуалом. Всякий раз, заглядывая к Зое и Стасу в гости, она брала с собой разные сладости. Из-за того, что её визиты в последнее время участились, детишкам перепадало всё больше и больше вкусненького, хотя Зоя была против злоупотребления сладким. От Оли не ускользнул её хмурый взгляд, пока мальчишки разворачивали лакомство и запихивали с наслаждением себе в рот. Тем не менее Зоя деликатно промолчала.

Семейная чета снова занялась своими делами, а Оля поудобнее устроилась в кресле перед компьютером, подсоединила наушники и набрала в поисковике ключевые слова. Открыв один из сайтов с музыкой, она установила, что у Шопена было множество произведений. Это немного остудило её оптимизм – угадать любимую песню Вайса будет непросто. Но для начала Оля нашла тот самый ноктюрн. Включив проигрывание, она закрыла глаза и стала впитывать в себя приятную, мягко льющуюся мелодию. Девушка представила Вайса, сидящего на обитой бархатом банкетке, за красивым, дорогим полированным фортепиано, его сосредоточенное, воодушевлённое и в то же время немного меланхоличное выражение лица, пока его пальцы, словно бабочки, с лёгкостью парят по клавишам. Золотисто-белые солнечные лучи искрятся в его светлых густых волосах, делая его похожим на ангела. Оле настолько чётко и ярко удалось нарисовать его образ в голове, что воображаемое стало почти реальным. Сердце Оли забилось сильнее. Вайс – пианист. Действительно, очень романтичная картина! Когда музыка закончилась, вырвав девушку из сказочных иллюзий, она поняла, что её переполняет радость и сердце стучит по-особенному – то ускоряя, то замедляя темп.

Оля одёрнула себя и стала быстро перебирать произведения композитора. Некоторые были очень длинными, а наглеть и надолго занимать чужой компьютер она не хотела. Пара композиций Шопена, которые удалось послушать полностью, действительно пришлись ей по душе, но шестое чувство подсказало, что среди них нет любимой мелодии Вайса.