- Так я могу приготовить, - настоял Банзар.

- Иди вы оба, знаете куда, готовщики? Один может, другая умеет… Сказал, сам приготовлю, значит сам.

- Ладно, - Банзар пожал плечами. Было видно, что ему немного обидно, но спорить с Петром он не стал.

Сам Пётр ловко сел за руль и, посмотрев на меня через лобовое, стал ждать, когда я тоже займу своё место.

- Банзар, пожалуйста, Беляшу воду подливать не забывай, если слишком жарко будет. И Найде тоже, - сложила я умоляюще бровки, на что Банзар удовлетворительно кивнул.

Сев в машину к Петру, я едва не выпрыгнула из неё обратно.

- Почему здесь так воняет? – пришлось спрятать нос в ладонях, в которые, к счастью, несколько минут назад был втёрт ароматный крем.

- Потому что в этой машине доярок возят и рабочих, принцесса, - хмыкнул Пётр и завёл двигатель. Из опущенного стекла дверцы вытянул руку и сорвал ближайший цветок из своего палисадника. Сунул его мне прямо к спрятанному в ладонях носу. – Занюхай. Если в дороге захочешь включить кондёр – можешь тоже опустить стекло.

- Угу. Или выброситься на ходу из машины – тоже вариант. Боже! Ну, и вонища! – «кондёр» пришлось открыть сразу… сразу после того, как я разобралась, что для того, чтобы опустить стекло, нужно покрутить ручку на дверце.

До фермы мы доехали с моим сотрясением. Еще никогда меня не мотало по машине так, как в этом «уазике». Я, конечно, понимаю, что дороги, по которой мы ехали, почти нет из-за того, что ее испортили тяжелогрузы регулярно здесь проезжающие, но я не думала, что у машины могут быть настолько деревянные колеса и стойки.

Одному только Петру было плевать на то, что меня мотало по его машине. Сам он сидел за рулем так, будто был приклеен к своему сиденью.

- Боже, - вышла я из машины, когда Пётр припарковался у одноэтажного длинного здания, обшитого бежевым сайдингом. – Как ваши доярки после такой дороги еще работать умудряются?

- Опытные, - просто бросил Пётр и кивнул головой в сторону входа в здание. – Давай в мою контору. Выдам тебе робу, и пойдёшь в телятник. Там тебе всё объяснят.

Молча закатив глаза, двинулась за мужчиной в «его контору». С облегчением обнаружила, что внутри здания прохладно и на входе есть кондиционер, не пропускающий уличный зной. Едва входная дверь за нами закрылась, и мы пошли по узкому коридору, две двери открылись, и из своих, наверное, кабинетов, вышли женщины, тут же одарившие Петра широкими улыбками, а меня окатили с ног до головы нескрываемой неприязнью.

- Доброе утро, Пётр Петрович! – улыбались они ему, поправляя при этом свои лёгкие летние платьица.

- Доброе, - сухо бросил им Пётр, не удостоив дамочек своим вниманием.

Хоть бы посмотрел, сухарь, как красивые и накрашенные в восьмом часу утра!

- Здравствуйте, - с трудом, но я нашла в себе силы, чтобы улыбнуться им и поздороваться.

- Здрасьти, - выронили они, окинув меня оценивающим взглядом, явно придя к единогласному выводу, что я «фу».

- Приятный женский коллектив вас окружает, - я вошла следом за Петром в его кабинет. По крайней мере, на двери значилось его фамилия и имя. – Вам не тесно в их змеиных кольцах?

- Мне похер, - бросил Пётр. Не глядя на меня, открыл узкий шкаф, стоящий в углу, и начал в нем рыться и чем-то шуршать.

Я запрятала руки за спину и стала молча разглядывать его кабинет. На стенах было полно рамочек со всякими дипломами, сертификатами и грамотами. И еще было полно фотографий, где Пётр стоит с коллективами, похоже, своих рабочих. Самая яркая фотография здесь для меня оказалась та, на которой Пётр стоял среди пятнадцати женщин в цветных сапогах, белых халатах и косынках и широко улыбался в кадр, держа в руках како-то кубок. Счастливый такой, будто приз мечты выиграл.