- Ну, не считая брата и сестры. Но они здесь почти не бывают. И, кстати, не заводи с ним разговоры про семью. Он это не любит.

- Зато он любит расистские шутки, - цокнула я. – Тебе не обидно, что он тебя Хуявэем или Банзаем называет?

- Он это специально, - улыбнулся Банзар. – Хочет, чтобы я от него ушёл и перестал помогать.

- Почему?

- Сразу после окончания школы я пришёл к нему на ферму рабочим. В универ на бюджет я бы точно не поступил, а за учебу ни мне, ни моим родителям платить нечем. Так что я решил, что буду работать на местной ферме. Платит Петрович хорошо, а у тех, кто не пьёт, есть перспективы. Я думал, здесь и закреплюсь. А Петрович показал мне фигу, сам свозил в город и вместе со мной подал документы в универ, в который я хотел. Оплатил за все годы обучения вперед и заселил в общагу. В общем, я ему должен, как земля колхозу, а он считает, что нет и шлёт меня куда подальше. Но я каждый день во время каникул хожу и помогаю ему, чем могу, чтобы хоть немного отработать то, что он на меня потратил.

- Ладно, - вздохнула я. – Хуявэй – это даже не обидно.

- И я о том же, - хохотнул Банзар.

Когда он ушёл, я покормила собак и дала им воды. Домой они идти не захотели, поэтому остались на улице продолжать свои вялые игры.

Приняв уличный душ после огорода, я собрала волосы на макушке и устроила сама себе небольшую экскурсию по дому. В закрытые комнаты я сама заходить не стала. Некультурно это. К сожалению, и открытых было всего две – моя и ванная.

Наверное, всё-таки, есть в этом доме какой-то шарм. Во-первых, снаружи он кажется гораздо меньше, чем внутри; во-вторых, снаружи этот дом кажется дикой лесной избой, но внутри достаточно уютно, тепло и комфортно находиться. И по вещам, что попадались мне на глаза, было видно, что это дом мужчины – минималистично, никаких рюшечек, цветочков, мягких подушечек и пледиков. Зато есть камин, строгий диван глубокого синего цвета напротив и стулья с ножками чудаковатой формы, будто из цельных веток сделанные.

На комоде у входной двери я нашла простой карандаш, точеный ножом, и даже немного попрыгала от счастья. Но недолго. Бумаги нигде не оказалось, так что карандаш пришлось вернуть на место и грустно посмотреть на него напоследок.

Перекусив салатом из овощей, которые я нашла в огороде у Петра, я приступила к готовке ужина. Банзар сказал, что Пётр предпочитает еду попроще. Главное, чтобы было побольше мяса.

Немного подумав, я решила приготовить пасту с мясным соусом. На кухне нашла всё необходимое и удивилась тому, как всё удобно для меня расположено. Мне не пришлось что-либо долго искать. Я просто тянула руку, надеясь на то, что там лежит то, что мне нужно, и находила это.

Ближе к девяти вечера у дома со свистом затормозила машина. Посмотрев в окно, я увидела зеленый «уазик» и выходящего из него с хлопком двери Петра. Мужчина выглядел уставшим и хмурым. Войдя на территорию дома, на ходу погладил встретившую его Найду, что-то сказал ей и даже Беляша не обделил вниманием, похлопав его по голове до сотрясения.

Не входя в дом, мужчина стянул с себя футболку и оставил ее на перилах крыльца. А затем, когда я уже приготовилась встречать его с улыбкой и ужином, завернул за угол дома и исчез с поля зрения.

Разочарованно поджав губы, я решила налить себе первую за сегодняшний день чашечку кофе. К сожалению, кофе здесь был только растворимый, но это лучше, чем вообще его отсутствие.

Минут через десять в дом вошёл Петр. В одном полотенце, которое он удерживал на своих бёдрах. С медных волос его капала вода на широкие загорелые плечи. Увидев меня, мужчина явно не обрадовался, став еще более хмуры и усталым на вид.