- Ты поосторожнее, - ответил ректору скрипучий голос. Такой скрипучий, будто кто-то прочертил резаком по стеклу. – С такой силищей ломанулись - это не просто так. Камеры поставил? Увидел, кто лез?

- Камеры были выведены из строя, - ответил ректор спокойно. – Так что толку от них…

Я прижалась ухом к двери, чтобы слышать лучше. Значит, это не про нас с Анчуткиным. Значит, кто-то другой пытался залезть в хранилище?   

- Дурак какой-то, - проворчал скрипучий голос. – Зачем лез? Всё равно силой не возьмешь...  А ну-ка! Повернись-ка, повернись… - раздался противный каркающий хохот. – Твоё бессмертие! Да ты с фингалом?!  Чудесная картина! Краснова в своём репертуаре!

Кош Невмертич что-то ответил – холодно, недовольно, а я покрылась липким потом. Фингал?.. То есть у ректора синяк? И я – причина этого синяка?

Я чуть не застонала, припомнив подробности вечера в ночном клубе. Эх, Вася, Вася… Прикид сменила, а как была пацанкой, так и осталась…

- Я бы тебе рекомендовал начать с ней индивидуальные занятия по ближнему бою, - сказал обладатель скрипучего голоса. – Превентивные меры, так сказать.

Кош Невметич промолчал, и скрипучий голос продолжил – уже серьезнее, жестче:

- Ведь сам думаешь об этом же. На девчонку было нападение. Это не шутки, о Красновой надо позаботиться особо.

- Какое участие, - усмехнулся ректор.

- Она – ценная особь. Естественно, что я беспокоюсь. Лучше бы ты отдал её нам…

- Ты бы так беспокоился о собственном сыне, - отрезал ректор.

Голос сразу съехал с железных ноток:

- Ну что ты заладил? Бориска обойдется без меня. Ему без меня лучше.

- Ты его спросил? – поинтересовался Кош Невмертич.

- Ладно, не будем об этом, - примирительно ответил скрипучий голос. – Я тут ему для опытов кое-что раздобыл, по личному знакомству, из Намибии. Получишь в Центре, передай. Пусть забавляется, если ему так нравится артефакторика.

- Нравится, - сказал ректор, и теперь в его голосе зазвучали железные нотки. – Но ты же знаешь, что его талант в другом.

- Лучше бы никогда не проявлялся этот талант, - буркнул скрипучий. – Я только спасибо скажу. Всё, бывай. Мне пора на процедуры.

Стало тихо, я досчитала до десяти и тихонько толкнула двери, забыв постучаться.

Кош Невмертич – в строгом костюме темно-серого цвета, стоял посреди комнаты и задумчиво смотрел в стену. На прикроватном столике находился раскрытый ноутбук со включенным скайпом. Я догадалась, что именно по скайпу ректор только что и разговаривал с кем-то. С тем, кто считал, что на меня было совершено нападение.  

Ректор вздохнул, оглянулся и увидел меня.

Под глазом у него и в самом деле красовался синяк – не особенно большой, еще не особенно яркий, но синяк.

Я уставилась на него, позабыв о нападении, и меня охватил самый настоящий ужас. Подбить глаз мужчине, который нравится тебе до восторженного писка – это надо постараться, и не получится…

- Опять подслушиваете, Краснова? – произнес Кош Невмертич немного устало. – Я же вам говорил, что не стоит этого делать. Вдруг услышите что-нибудь вам ненужное. Птенчикам не надо лезть в дела волшебников, можно лишиться перышек. 

Зря он назвал меня птенчиком. Не так обидно, как назвать Колобком, но тоже ничего похожего на нежное прозвище. Только что я умирала от стыда и сожаления за поставленный синяк, а сейчас мечтала наставить ректору еще парочку синяков, да побольнее.

- Только вам и проявлять заботу о птенчиках, – ощетинилась я. – Вы про меня всё лето не вспоминали.

- А должен был? - ректор смерил меня взглядом и привычно скрестил руки на груди.