И тут же пришло второе сообщение от Бориса Егоровича:

«Сань, если есть возможность засвети через коммуникатор хотя бы небольшую часть содержимого той папки… Как ее…» - здесь послышался голос Ольги: - «Конфетти». «Да, «Конфетти», - продолжил Ковалевский. – «Это очень важно. Ты совершенно прав: если у нас будет такой компромат на Козельского, то это все в корне меняет. Очень ждем! Код коммуникатора для приема высылаю».

- Саш, найди в пакете папку «Конфетти», - попросил я Растопина. – Она бежевая. Давай ее сюда. Садись здесь, - я кивнул на кресло слева от моего, быстро включая коммуникатор и набирая код, присланный князем Ковалевским.

«Орланы» после моего маневра и ускорения отстали километра на полтора, а «Эльза» уже приближалась к юго-восточным окраинам столицы. Здесь я изменил курс, забирая по направлению на Владимир, затем оставил штурвал, взял папку «Конфетти». Пролистав несколько страниц, отложил наиболее интересные документы и сказал Растопину:

- Терминалом можешь пользоваться? – когда тот пожал печами, я указал на две кнопки в правом верхнем ряду. – В общем, берешь лист из этой стопки и держишь его примерно на таком расстоянии от этой штуки, - я указал пальцем на выпуклую линзу кварцево-туэрлиновой оптики, - считаешь до пяти, жмешь эту кнопку, потом эту. И так с каждым листом. Давай, Сань – это важно. Империя ждет от нас подвигов.

- Ну я не совсем тупой, - рассмеялся Растопин, беря первый лист. - Чуть понимаю, уже таким пользовался. Только был терминал другой.

Зачем Борису Егоровичу столь срочно потребовалось видеть содержимое папки «Конфетти» догадаться не сложно: если князь убедится, что в наших руках действительно серьезные документы для обвинения Козельского и людей с ним связанных, то это позволит Ковалевскому действовать намного решительнее. Возможно, это станет поводом для вывода «Сириуса» из тени, под каким-то хитрым, но уместным предлогом. И еще Борис Егорович мог опасаться, что с моим бегством от преследователей пойдет что-то не так и хотел получить хотя бы изображения документов из папки «Конфетти». Для кого-то инного на моем месте эта мысль могла показаться болезненной, но такая перестраховка Ковалевского была правильной, поскольку не о себе князь сейчас заботился и не обо мне. Наши жизни ценны, но в масштабах этой большой игры, не стоит преувеличивать их значение.

По-прежнему настойчиво пульсировал красным сигнал на терминале – кто-то требовал ответа. Несколько секунд я боролся с искушением посмотреть кто именно. Возможно, не стоило обращать на это внимание, а просто делать свое дело: изменить параметры кристалла гирвиса, ускорить виману и скорее лететь к месту встречи, обозначенному Борисом Егоровичем. Но я все-таки решил посмотреть. Дело здесь не столько в любопытстве, сколько в понимании, что я смогу лучше представлять настоящее положение дел в самых верхах империи в данный момент.

На «Эльза-10-Макс» стоял самый современный терминал, позволяющий просматривать списком сразу всех, кто пытается выйти на контакт, при этом не вступая в диалог. Также этот терминал позволял общаться не только в текстовом формате, но и аудиовизуальном. Для этого под экраном имелось кварцево-туэрлиновой оптика.

- Сань, все документы передал? – спросил я, видя, что Растопин переложил всю стопку на край панели.

- Так точно. Еще что-то передать? – он покосился на папку «Конфетти».

- Достаточно. Проверь, как там наш бесценный пленник, - попросил я, и повернул кресло к терминалу, возвращая управление автоматике.