- Айлин… - повторил я второй раз ее имя, поглядывая на нее и думая: «Как же она все-таки соблазнительна в ореоле этой наивности и юной свежести!».

- Ну, говори, - в ее глазах мелькнула неуверенность и даже испуг.

- Я хочу, чтобы ты сама искренне хотела этого, - сказал я, снова слыша приближение Сухрова и его приятелей.

- Я же сказала, что хочу. Это искрение, - она чмокнула меня в губы и как ящерка выкрутилась из моих объятий.

- Тогда идем к тебе и там чуть серьезнее об этом поговорим, - сказал я.

Пройдя мимо школы, мы вскоре добрались до ее дома. Дверь открыла темнокожая служанка - Нурмис. Высокая, с крупными губами и большими черными глазами. Родом она была из южных провинций Египта. Служанки из Египта стали входить в моду в домах зажиточных интеллигентов и имперских служащих, таких как семья Синицыных. Айлин сказала ей, что обед будет сегодня позже, и чтобы Нурмис не беспокоила нас.

Мы прошли в покои Айлин, состоявшие с двух небольших комнат. Войдя, моя подруга тут же заперла дверь, бросила сумку с учебниками и подхватила на руки котенка.

- Соскучился, Гришенька? Мой хороший… - она принялась ласкать его, прикрыв глаза и прижимая к себе. В этот миг мне казалось, что она сама похожа на котенка. Потом отпустила милого питомца на пол и попросила меня: - Поможешь переодеться? Застежка сзади очень тугая.

Мы прошли в дальнюю комнату, где располагалась широкая кровать, накрытая шерстяным пледом. Там Айлин стала возле зеркала и повернулась ко мне спиной.

- Ну, помогай же! – она застыла в ожидании.

Застежка оказалась вовсе не тугой. Разошлась быстро, и платье сползло на пол, обнажая стройную фигурку госпожи Синицыной – на ней остались лишь розовые трусики.

- Саш… - она минуту помедлила, затем начала расстегивать мою рубашку, добралась до ремня и застежки брюк.

- Айлин… - произнес я и добавил шепотом: - Черт!

- Я хочу на тебя посмотреть, - будто оправдываясь сказала она, закончив с брюками – они сползли по моим ногам.

- Ты понимаешь, что сейчас ты можешь потерять что-то очень дорогое, - произнес я, жутко возбуждаясь от прикосновений ее нежных пальчиков.

- Для меня нет ничего дороже, чем ты. Вот чего я боюсь потерять, - она прижалась голой грудью ко мне, кольнув сосками, отвердевшими словно камешки. – И еще, я знаю, чего ты боишься. Поняла это по пути домой.

- Скажи, чтобы и я знал, - от прикосновения ее голого животика к моему возбуждению я вздрогнул.

- Боишься, что для тебя тогда не будет Ковалевской, но я обещаю: чтобы между нами не случилось, я не стану препятствовать твоим отношениям с ней. Ты пойдешь в воскресенье выбирать ей платье? Да, сходи, теперь можешь легко сблизиться с Олей - она на самом деле хорошая девочка, при всем своем зазнайстве. Сегодня я почувствовала, как ее влечет к тебе. Она очень ревновала и злилась, а мне это было приятно, - говорила Айлин, положив голову мне на грудь и щекоча розовыми волосами. – Раз она злится, значит понимает, что я для тебя тоже много значу.

Отчасти ее слова были правдой, отчасти просто приятны. Отчасти нелогичны, странны и противоречивы. Боги, что творится в ее милой головке?! От попытки осознать ее мысли я даже запутался в своих. Все это, что сейчас происходило между нами, и наши отношения в том числе, приобретало очень необычный вкус. Я подумал, что этот мир нравится мне тем, что отношение мужчин с женщинами здесь намного свободнее, зачастую мужчина имеет несколько жен или любовниц. И женщины давно свыклись с этим, приняли как норму. Такое понимание установилась с легендарных времен Перуна, забравшего Геру у Зевса и окружившего себя женами и десятком наложниц. Затем еще доимперские древние князья, принялись подражать в это вопросе Громовержцу. При всем этом обычная женская ревность никуда не делась, она лишь перестала быть слишком обжигающей: оставляя след с гораздо меньшим числом несчастных, отравленных ядом или истекших кровью от острого стилета.