— Хорошо! Если вам так угодно, я отведу вас к камере хранения.

…На парковке у торгового центра мы провозились совсем недолго. Обои были уложены в багажник сверкающей иномарки босса, а я торопливо допивала остатки горького кофе без сахара. Медведь царственно восседал на заднем сиденье и наблюдал за мной немигающим взглядом.

Калинин открыл мне переднюю дверцу и помог сесть в машину. Галантен, ничего не скажешь! Чего не отнять, того не отнять.

— А что за событие грядет в вашей жизни? — не удержалась я, когда машина влилась в поток других автомобилей. — Что заставило вас приобрести шикарный диван и жутковатого медведя? Вы встретили красивую женщину, и она сказала вам «да»?

Он усмехнулся.

— Если бы!

— А что тогда?

— Ваше любопытство безгранично?

— После того, как меня два часа таскали по магазинам, я имею право знать, во имя чего были эти мучения!

— То есть, ходить со мной по магазинам для вас мучение? — нахохлился он.

Я испуганно сглотнула. Вот что я несу, а?! Сейчас обидится, и прощай, тихая работа в отделе документооборота!

— Я вообще не люблю ходить по магазинам, разве что покупать красивые наряды, — принялась оправдываться. — Все остальное меня жутко утомляет, даже в компании такого приятного мужчины, как вы, Максим Викторович.

Калинин сосредоточился на дороге, но его губы дрогнули в едва заметной улыбке. Я выдохнула. Кажется, комплимент дошел до адресата и сгладил промах.

— То письмо, что вы переслали мне вчера, помните? — примирительно спросил он.

— Помню, конечно!

— Его написал мой родной отец.

— О… вы приобрели так много вещей для отца?

Калинин покачал головой, и в его серых глазах отразилось презрение.

— Мой отец никогда не занимался моим воспитанием. Он бросил нас с мамой, когда мне едва исполнилось восемь лет! И его желание встретиться почти два десятилетия спустя выглядит как плевок в душу, понимаете?

Я украдкой взглянула на него. Нет, я не знала, что на это ответить. Наверное, тяжело всю жизнь чувствовать себя ненужным, а потом получить письмо, в котором нерадивый родитель хочет с тобой встретиться.

Сверкающая иномарка притормозила у моего подъезда, и разговор прервался. Босс помог мне выбраться из машины и достал из багажника рулоны обоев и пачку клея.

— Я помогу вам поднять обои наверх. Вы на каком этаже живете, Вера? — бодро поинтересовался он.

— На восьмом. Давайте, я вам помогу…

Я выхватила у него из рук пачку клея и два рулона. Держать рулоны было не очень удобно, из-за пленочной упаковки они постоянно разъезжались, а пакет с подарком для Ярика добавлял дискомфорта. Тем не менее, до лифта мы добрались без происшествий.

Я нажала кнопку с цифрой «восемь», и лифт медленно двинулся наверх. Всю дорогу до восьмого этажа мы молчали. Трудно разговаривать на отвлеченные темы, когда скользкие рулоны обоев то и дело норовят выскользнуть из рук.

— Вот и приехали. — Я остановилась у двери своей маленькой студии и осторожно поставила рулоны у стены. — Спасибо, что помогли донести обои. Можете положить их сюда, я сама занесу.

Калинин поставил запакованные рулоны рядом с моими, и я принялась искать в сумке ключи от входной двери.

— Вера, а ваш сын дома? — вдруг спросил Калинин.

— Ярик? Нет, конечно! Я бы не оставила ребенка дома без присмотра! Он на дне рождения у друга.

— Я захватил для него шоколад на кассе, — признался Калинин и полез в карман пальто. — Передадите ему, как вернется?

Я оторопело взглянула на него.

— Передам, конечно.

— Всего хорошего, Вера!

— И вам!

У лифта он обернулся.

— Увидимся в понедельник?

— Да, конечно.