Вот с этим персонажем информаторам Сергея предстояло поработать. Для Неревского конца Левота был человеком со стороны. Для конца, но не для Новгорода. Тут он был боярином известным и уважаемым. Папа – тоже тысяцкий. Людина конца. По слухам, сильно болеющий тысяцкий. Почему Левота решил баллотироваться не на своей территории, а у конкурентов, было непонятно. Но за дело взялся активно. Задарил значимых неревских людей, подкупил крикунов, чтобы славили кандидата в тысяцкие, несколько раз выставлял народу угощение…

Основательно вложился в избирательную кампанию кандидат.

Пока Сергей прикидывал, как можно противостоять таким серьезным людям, как тысяцкий и его сын, жизнь сделала Сергею подарок.

Ночью на подворье проник Поджар. Тот самый. Который заплатил вестфолдингам.

Ну как проник… Накидал мяса дворовым псам, самостоятельно преодолел ограждение…

И был принят несшими караул отроками, которым внеплановое кормление собак показалось несколько странным.

Поджар захвату не противился. Только потребовал, чтобы его немедленно отвели к Вартиславу. И делал это довольно громко, что очень не понравилось отрокам, которые сунули ему в рот деревянный кляп с дыркой, чтобы не орал, а затем бросили в пустую клеть.

Дружинники сочли, что будить вождя ради какого-то новгородского воришки неправильно. Будучи белозерскими, они понятия не имели, кто такой Поджар. Да им и ни к чему было. Бур, который был старшим, на всякий случай усилил караул собой.

На этом все.

О незваном госте Сергею должны были сообщить утром, но начали возвращаться с гулянки дружинники, Бур сдал вахту и лег спать, так и не доложив командиру о визитере.

На Поджара уже ближе к полудню наткнулся один из Прибысловых холопов, прибиравшийся в доме.

Обнаружив чужого на территории, холоп сначала испугался и даже заорал. Потом, приглядевшись, заметил, что тот связан, и, несмотря на протестующее мычание пленника, покинул клеть, решив, что это не его дело. Кто человека положил, тот пусть и убирает.

Вечером, когда проснувшийся Бур наконец-то вспомнил о нарушителе, последний был еще жив, что было единственным положительным моментом, потому что, пролежав почти двадцать часов в упакованном виде, подручный Левоты чувствовал себя, мягко говоря, нехорошо. Ему еще повезло, что варяги умели вязать пленных и кровообращение у него в конечностях не нарушилось.

Пленника развязали, напоили горячим киселем, без лишних нежностей отмыли от нечистот, переодели и привели наконец к Сергею.

– Тебе отрезать что-нибудь? – поинтересовался Сергей.

– Зачем?

Поджар выглядел не лучшим образом, но очень старался держаться с достоинством. Плечи расправлены, глядит прямо в глаза.

– Правильно спросил, – кивнул Сергей. – За что – ты и сам знаешь, а зачем? Ну, например, чтобы ты стал поразговорчивей. Скажем, ухо? Траин…

– Я к тебе сам пришел! – занервничал подручный Левоты. – Сам! По чести! И сам все скажу! Спрашивай!

– По чести днем приходят, – заметил Сергей. – И в ворота, а не через забор.

Надо отметить, что Бур, сам того не желая, почти идеально подготовил клиента к беседе. Вот он, Сергей, сытый, с византийским кубком херсонского красного вина, сидит в удобном кресле на положенном хозяину возвышении. Рубаха на нем – тайского желтого шелка, штаны – синей очень качественной шерсти, туфли домашние, невесомые, из мягкой козьей кожи. На шее – гривна золотая, на пальцах перстни. И все – тоже золотые, кроме одного особого колечка с руной райдо. За спиной княжича – могучие желтобородые нореги-хускарлы только и ждут, с кого бы шкуру спустить небольшими фрагментами.