Варрэны подвинулись, давая ей место, и Динка проскользнула на скамью между Тирсвадом и Вожаком.

— Ты решила свести с ума всех матросов на корабле? — насмешливо спросил ее Шторос, разглядывая ее с неприкрытым вожделением.

Динка хмыкнула, подтягивая к себе тарелку и принимаясь за еду.

— Не боишься, что мужики будут на тебя кидаться? — поддержал Штороса Тирсвад.

— Даже если и будут, ни один до меня все равно не допрыгнет, — беспечно фыркнула Динка. Это было какое-то новое пьянящее чувство, когда она была одета так, что чувствовала себя красивой и желанной. Ловила на себе восхищенные взгляды, и не только от своих мужчин. Наслаждалась всеобщим вниманием к себе, находясь при этом под надежной защитой.

— Ты очень красивая, Динка, — с улыбкой проговорил Хоегард. — Я рад, что ты осознала это и теперь умело пользуешься своей красотой.

Вожак молчал. Динка посмотрела на него, ожидая получить еще один комплимент, но он уклонился от ее взгляда. Неужели еще сердится за то, что она не подчинилась ему?

Динка прислонилась плечом к его плечу, искоса поглядывая на Дайма снизу вверх. Дайм скосил на нее взгляд и ухмыльнулся в ответ на ее лукавую улыбку, а затем сгреб ее своими ручищами и притянул к себе объятия.

— Иногда я жалею о тех временах, когда мог посадить тебя на цепь, — проворчал он, целуя ее в макушку. Динка довольно прыснула от смеха.

15. Элегия

На «Элегию» они явились ровно в полдень, как и обещали. Вблизи корабль казался огромным, ощетинившимся десятками игл чудовищем. Высокие гладкие борта не давали рассмотреть с земли происходящее наверху, а мачты, увитые канатами, словно плетень вьюнками, упирались в самое небо. На пирсе царило деловитое оживление, народу было даже больше, чем на ярмарке. К кораблям поминутно подъезжали телеги с ящиками и тюками, сновали взад и вперед по трапу матросы, чуть поодаль кучками стояли нарядные дамы в пышных платьях и разноцветных шляпках, провожая в дальнюю дорогу мужей и сыновей. И над всей этой суетой в воздухе носились с пронзительными криками белые птицы.

Динка робко вступила на узкий трап, но убедившись в его прочности, быстро взлетела по нему наверх — так не терпелось увидеть что же происходит на корабле своими глазами.

Капитан встретил их на палубе и долго буравил Динку неодобрительным взглядом. Динка, несмотря на свою браваду, отступила за спину Вожака, скрываясь от сурового взгляда морского волка.

— Планы изменились, отходим через час. Судно без моего разрешения не покидать, — бросил им капитан и удалился на мостик.

Один из матросов, настороженно поглядывая на их компанию, повел их вглубь судна. Динка восхищенно крутила головой. Никогда она еще не видела такого, чтобы целая деревня плавала на воде! Корабль был весь из гладко оструганных промасленных и просмоленых досок. Широкая палуба, размерами больше, чем общинное картофельное поле, была вся заставлена ящиками, между которыми ловко сновали матросы. Мачты стояли, как деревья, простирая «ветки»-балки, к которым были прикручены канатами подвернутые паруса, над палубой. Шум и суета торгового судна поглотила их маленькую компанию. Мимо взад и вперед пробегали люди, но никто не остановился и не поинтересовался кто они такие.

Матрос — высокий чернобородый мужчина в свободной льняной рубахе и парусиновых брюках — уверенно вел их сквозь круговерть людей к более спокойной части корабля.

— Это кубрик, — пояснил он, подводя их к огромному дощатому дому, расположившемуся на палубе ближе к задней ее части. — Здесь каюты, склад припасов, камбуз и кают-компания.